– А может, голову забрали на студень? – неостроумно пошутил кто-то из толпы. Но капитан даже не взглянул на шутника. Бывает, шутят и покруче.
Лейтенант Зуев стоял метрах в трех от трупа с побледневшим лицом и старался не смотреть. За короткое время работы в отделе по убийствам он еще не привык ко всем этим повешенным, раздавленным, утопленным и дал себе слово обязательно перейти куда-нибудь, где работа почище, а интеллекта требуется побольше.
Девушка лежала на животе с разбросанными в стороны руками, будто в свою роковую минуту изо всех сил пыталась вцепиться в землю, чтобы после смерти ее тело не улетело вслед за душой.
– Это она, скорей всего, от боли, – сказал Лыков, глядя, как Камагин разглядывает ее пальцы, сжатые в кулаки, и землю под ногтями. И капитану ничего другого не оставалось, как согласиться со следователем.
– Пару минут помучилась, и все, – резонно заявил суетившийся возле трупа эксперт.
Ему никто возражать не стал. Оба – и Камагин, и Лыков – подумали об одном и том же.
На обеих руках убитой остались золотые перстни.
– Месть, – уверенно подытожил Лыков. – Небось с кавказцами спуталась.
Камагин не ответил, закурил и, попыхивая сигаретой, тщательно осматривал тело. Каждый раз при убийствах он привык не делать скороспешных выводов, которые зачастую обманчивы. Даже в служебных разговорах обходиться без них, придерживаясь верной, проверенной временем пословицы: «Поживем – увидим».
Ворот черной водолазки убитой был обильно залит кровью. Труп перевернули на спину.
Грудь и живот тоже оказались густо вымазаны в крови, что дало возможность эксперту сделать предварительное заключение:
– Думаю, все произошло здесь, – сказал он Камагину, указав на большое бурое пятно успевшей впитаться в землю крови.
– Я тоже об этом подумал, – ответил капитан, раздраженно поглядывая на увеличивающееся число любопытных. «Вот черт бы их побрал! На работу им, что ли, не надо?» – с тем же раздражением подумал он, а потом вспомнил, что сегодня была суббота. Вдобавок ротозеи не просто стояли молча, но и подавали голоса.
– Баба там без головы, – услышал Камагин нетрезвый мужской голос и следом – другой:
– Трахнули небось да грохнули.
– А кто знает? Менты же ничего не говорят, – возмутился третий голос.
Женщины вели себя посдержанней, но это ничего не меняло. Сейчас все они были тут лишними. И вряд ли кто из них может хоть что-то знать.
Камагин прошелся взглядом по лицам собравшихся людей. «Стадо – одно слово. В глазах только равнодушие. Вот будет теперь тема для болтовни. И журналисты, как собаки, набежали. Уж эти-то точно кадило раздуют».
