– Ты знаешь, от твоего приятеля пахнет смертью. Такой трупный запах разложившихся тел. Ты почувствовал, какой вокруг него холод?
– Оксана, ты что, детка? – спросил Шавранский, но про себя отметил, что действительно: здороваясь с Топольским за руку, он замечал, какая холодная у него рука.
– Поедем к тебе, Яша. Только ты и я. И чтоб больше никого. Поедем, – страстно зашептала Оксана, прижимаясь к нему своей тугой, упругой грудью.
Как бы сейчас хотел Яков Исаевич ласкать ее грудь, разминать пальцами большие, словно вишни, соски. Но поехать отказался.
– Как уедем? Ты что? А гости? Они же обидятся! Да и заплачено за все. Я даже оркестр оплатил на весь вечер.
– Ох, Яша. У тебя вся жизнь по расчету, – сказала Оксана с обидой и ушла из-за стола.
Яков Исаевич ее не удерживал, да и куда она денется? Сегодня ушла. Завтра придет.
* * *
Домой Шавранский вернулся около часа ночи. Хотя ресторан работал всю ночь, но уже к полуночи уставшие гости стали разъезжаться.
Шавранский уехал последним.
Сунув в руку швейцару от щедрости душевной сторублевку, пьяный Яков Исаевич вышел на улицу, где его уже дожидалось такси.
Две размалеванные малолетки попытались приклеиться к богатенькому старичку, но строгий швейцар отогнал их, не позволив обобрать клиента.
Дома, приняв душ, Шавранский закутался в великолепное махровое полотенце, приобретенное им в Турции, куда прошлым летом он ездил отдыхать.
Хотелось поскорее добраться до постели, упасть на мягкую подушку и заснуть. Вспомнил про Оксану. С ней бы спалось лучше. Она нежная девушка. Умеет приласкать.
И вдруг звонок в дверь.
Шавранский от радости подскочил в кровати:
– Оксанка! Вернулась! Девочка моя!
Не надевая тапочек, он босиком прошлепал в прихожую и припал к дверному глазку.
На площадке стоял Топольский.
«Забыл, что ли, чего?» – подумал Шавранский, отпирая дверь:
– Саша?! Ты позабыл мне пожелать спокойной ночи?
Не говоря ни слова, Топольский резко толкнул дверь и вошел.
Такая бесцеремонность поразила Шавранского.
– Ты что, Саша? Поздно уже. Я хочу спать. Ехал бы ты домой, – последние слова Яков Исаевич произнес нарочно громко, видя, что Топольский прошел по коридору к спальне и заглянул в комнату. – Ты что там ищешь, Саша? Скажи, я так отдам.
– Твою сучку! Эту шлюху белобрысую. Где она?
Шавранский почувствовал себя нехорошо. В ногах появилась слабость. Казалось, еще немного, и он упадет. И тут же сел на стул, стыдливо прикрываясь полотенцем.
– Оксану? А зачем ты ее ищешь, Саша?
