– Он живой?
– Нет, Палыч. Он мертвый. Как понял?
– Да понял я тебя. Чего ж ты сразу не сказал?
Рация зашипела, и взволнованный голос капитана произнес:
– Погоди ты, Палыч. Тут ребята еще труп нашли. Труп девушки. Надо эксперта вызывать, Палыч. И не мешало бы кинолога с собакой…
– Тебя понял. Ладно, погоди, не мельтеши. Я иду к вам. На месте определимся, – сказал Рябцев, убирая рацию в карман. Он вспомнил про Филатову. Женщина, как верный пес, стояла и ждала, что ей скажет майор.
– Вы пока не уходите. Понадобитесь нам.
А на самой Филатовой лица не было. Она слышала переговоры Рябцева с капитаном. Ведь получается, она подтолкнула участкового к смерти.
– Хорошо. Я подожду, – проговорила Филатова утробным голосом. Она смотрела на окно, за которым горел тот самый таинственный огонек.
– Ну?.. – коротко спросил Рябцев, поднявшись по шаткой лестнице на второй этаж.
Василенко кивнул на обшарпанную дверь, за которой слышались возбужденные голоса Захарова и Осянина.
– Там он. В ванне лежит.
Рябцев вошел, морщась от тошнотворного запаха.
Два луча карманных фонариков освещали узкую комнатенку, во всю длину которой стояла чугунная ванна. Рядом, на дощатом полу, – куча хлама: обрывки целлофана, остатки обоев, тряпье, рваная обувь. Всем этим барахлом убийца закидал сверху тело капитана Грязнова.
Голодные крысы уже успели отгрызть Грязнову левое ухо и часть носа.
Рябцев взял у капитана Захарова фонарь, посветил на голову Грязнову. Нужно было осмотреть рану.
Рубленая рана оказалась смещена влево.
– Видно, он пытался увернуться вправо, – сказал Василенко.
– Палыч, его пытали. – Луч фонаря Осянина ткнулся сначала в левое, а потом в правое плечо. – Наверняка ножом. Тварь! На мента руку поднял!
Василенко, стоявший позади Рябцева, зло сплюнул на замусоленный пол.
– Когда поймаем гада, надо будет пощекотать ему почки, – сказал он.
– А почерк тот самый. – Захаров глянул на молчавшего майора Рябцева, стараясь угадать, о чем думает тот, и добавил: – Эта гнида отсиживалась тут.
– Да, выходит так, – заговорил Рябцев. – Филатова сказала, что около двух с лишним недель видела по ночам тут свет.
– Палыч, а чего ж она не позвонила в дежурку? – разозлился Захаров и в сердцах пнул ногой ворох тряпья, валявшегося на полу.
Рябцев только рукой махнул:
– Наверное, просто не придала значения. Да теперь это уже и неважно. Что ты ей можешь предъявить? Она разве могла знать, что здесь отсиживается убийца?
Потом Рябцев осмотрел второй труп. Труп девушки.
