– Царя здесь нет, – выступив в дверях навстречу Ивану, бесцветным голосом сказал широкоскулый начальник дворцовой охраны. – Он ушёл в свою спальню.
Рослые часовые, которые стояли по бокам золоченной двустворчатой двери, вытянулись и замерли, не смели шелохнуться. Царь привычно не замечал их присутствия. Он раскраснелся после выпитых крепких напитков, как краснеют рыжеволосые мужчины зрелого возраста, и, придерживаясь за талию Елены, увлёкал её между часовыми за приоткрываемую свободной рукой створку двери. Они вошли в просторную спальню с единственным окном, за которым притихла соучастницей многих тёмных дел полнолунная ночь.
– Как тебе понравился мой пир в твою честь? – выговорил он, пожирая её не полностью скрытую дорогим платьем грудь мутно поблескивающими серыми глазками.
Молодая женщина неопределённо повела плечом, но в глазах её играл дьявольский огонёк, и царь не по возрасту поспешно отпустил её ягодицу, чтобы самому быстрее закрыть дверные створки. Елена не удивилась военачальнику с лицом героя, с которым промчалась по степи на колеснице, а затем прибыла в столицу, – он выскользнул из-за тяжёлой занавеси у окна, крадучись живо оказался за спиной царя. Между сжатыми кулаками побледневшего военачальника тускло блеснул чёрный шнур, которым он вмиг захлестнул шею своего господина, рывком сдавил ему горло. Царь неприятно захрипел, однако за дверью никто не отозвался на эти попытки звать на помощь. Елена отошла к широкому окну, выглянула на верёвочную лестницу, переброшенную за подоконник. После чего спокойно обернулась к тому, что происходило в большой спальне.
Военачальник повалил оказывающего яростное сопротивление царя на мягкие шкуры, упёр колено ему в спину, под его слабеющий хрип затянул шнур у рыжеволосого затылка и резко дёрнул. Когда хрипение царя наконец затихло, женщина одарила победителя чарующей улыбкой. Военачальник тяжело дышал, но живо поднялся с колена и, оставив неподвижного царя среди шкур, подхватил Елену на руки.
– Одна мысль, что этот похотливый бабник и пьяница обнимал тебя, делает из меня зверя, – объяснил он свою горячую и нетерпеливую страстность.
Елена тихо отозвалась своим грудным смехом, позволив ему нести себя к царской кровати, освещённой слабым пламенем золотого светильника на бронзовом треножнике. Военачальник резко отдёрнул розовые газовые занавеси под широким балдахином, но она вдруг увернулась от его губ и, прислушиваясь, отстранила от своей груди тёмноволосую голову теряющего разум мужчины.
