— И продуктов, — охотно согласился вождь. — Балума хочешь?
— Он нам плот утопит, — ответил Эдуард Вачаганович. — Лучше дай пару кувшинов молока, а балума оставьте себе. Вам он нужнее. Кстати, — вспомнил капитан. — Вы, когда миритесь с соседним племенем, случайно не выкуриваете трубку мира?
— Во-первых, мы никогда не миримся, — ответил вождь. — А во-вторых, я не знаю, что такое «трубка мира» и это, как его… выкуривать.
— Жаль, — расстроился командир корабля. — А то я сейчас с удовольствием заключил бы с вами мир лет на тысячу.
Строительство плота закончили глубокой ночью. Как капитан и просил, на одном конце были сложены дрова, на другом — продукты, а посредине туземцы выложили из глины небольшую квадратную площадку для костра.
Почти всю ночь племя праздновало воскрешение вождя. Вотамолас хвастал перед соплеменниками тем, что он стал хранителем Священного Огня, демонстрировал потрясенным туземцам зажигалку и говорил льстивые речи в адрес своих гостей. Эдуард Вачаганович с Николаем сидели на почетном месте и объедались вкусными печеными фруктами, а Вася, немного перекусив, снова пустился в пляс с молодыми туземками. Он научил из танцевать мазурку, плясать вприсядку и играть в «ручеек». И только под самое утро уставший штурман вернулся к костру.
— Я смотрю, тебе здесь понравилось, — сказал ему Эдуард Вачаганович. Оставайся, будешь дикарей учить танцам.
— Эх, капитан, — жуя сочный фрукт, ответил Вася. — Еще неизвестно, сколько бед принесет туземцам наш Священный Огонь, но воевать из-за него будут точно. Как когда-то на Земле воевали из-за разных священных реликвий. А в мой «ручеек» молодежь теперь будет играть тысячу лет и только получать от этого удовольствие.
— Возможно, — проговорил Эдуард Вачаганович. — Но если бы я не отдал зажигалку, нас этой ночью обязательно пристукнули бы.
Под утро мармуки разбрелись по своим хижинам, а богоподобные изъявили желание остаться под открытым небом. На всякий случай капитан не спал. Он сидел лицом к костру, подбрасывал в него хворост и держал ружье между колен. Но перед самым восходом солнца уснул и он, да так крепко, что Николай разбудил его только когда туземцы начали разжигать у своих хижин костры.
Провожали богоподобных после долгого и обильного завтрака. Солнце уже стояло прямо над головами, когда Эдуард Вачаганович встал и сказал:
— Баста! Нам пора уплывать. Иначе этот завтрак плавно перейдет в обед, а обед — в ужин.
Богоподобных проводили до плота. Вдоль берега выстроилась вся деревня, мармукские девушки со слезами на глазах махали какими-то тряпочками своему учителю танцев, а охотники потрясали копьями. Спасатели горячо поблагодарили мармуков за гостеприимство и напомнили им об обещании не есть себе подобных. Затем Вася принес несколько горящих головней, разложил на плоту костер и на прощанье крикнул:
