Он сидел, не двигаясь, не думая, не дыша. Время замерло, покрылось инеем. Тишина звенела в ушах натянутой гитарной струной. К запертой двери больше никто не подходил. Наверное, думал он в редкие моменты просветления, так сходят с ума. Больше нет смысла отрицать… Больше незачем.
Но когда свет за окном сменился вишнёвыми сумерками и вдоль улицы зажглись жёлто-синие неоновые огни, он снова почувствовал прилив желания жить и бороться, разрушить глухую стену. И с тяжёлой мыслью пошёл в ванную комнату, чтобы вновь взглянуть в лицо своему худшему кошмару.
До того, как открыть глаза, он услышал вблизи наэлектризованное гудение, которое перемежалось громким потрескиванием. В этом звуке тонул далёкий, на краю земли, гул машин. Кажется, шумел ветер где-то высоко, но свист был слишком слабым, чтобы слух воспринимал его в полной мере.
Разлепив веки – они намертво слиплись, и Генри потратил на это неприлично много времени, – он сразу понял, куда на этот раз попал по воле Божьей (или чьей-то другой). Это была крыша здания. Он лежал в позе мертвеца под открытым небом, которое приняло фиолетовый оттенок. Солнце зашло, шли финальные аккорды вечера позднего лета. Надвигалась ночь.
Он встал. На фасаде крыши висел проволочный стенд, на который были натянуты огромные буквы, слепленные из неоновых трубок. Трубки светились приторным жёлтым светом, придавая рубашке Генри окрас сливочного масла. Он увидел первую букву – исполинский круг, буква H, затем O. Следом шла Т, которая почему-то была более тусклой, чем остальные буквы, и издавало то самое электрическое потрескивание. Е, L… Дальше Генри не стал читать – отчасти потому, что часть надписи пряталась за пентхаусом на крыше, отчасти… Он уже понял, какой текст образует надпись. Имел возможность любоваться из окна каждый вечер за всё время проживания в квартире 302.
Отель «Южный Эшфилд».
Он располагался напротив его дома – громадина в восемь этажей, в чью стеклянную пасть день и ночь вливались толпы людей. Четырехзвёздочный отель был одним из достопримечательностей города и уж точно – главной гордостью района Южный Эшфилд. Генри ни разу там не ночевал, но вид здания вызывал в нём стойкую аллергию – постоянные гудки и грохот машин на стоянке отеля мешали спать.
Теперь он находился на самом верху этой обители роскоши, рядом с зазывающе яркими буквами, на высоте тридцать футов над землёй. Генри подошёл к краю и глянул вниз. Он хотел видеть машины, людей, собственный дом – и убедиться, что он может спуститься туда, вырваться, пускай таким сюрреалистическим образом, из заточения. Но проволочная конструкция вкупе с надписью ограничивала обзор, не давая видеть ничего, кроме смазанных огней на той стороне улицы.
