Этот лес ничем не отличался от миллионов других – разве что опушка выходила на берег большого озера. Лес был маленьким, но плотным. Багровая луна, как глаз злого демона, окрашивала кроны в цвет земельной меди. Она висела необычно низко, почти касаясь горизонта. Стволы в её лучах отбрасывали удлинённые серые тени.
На самом краю леса, там, где он примыкал к невозмутимым водам, лежал человек. Он спал – или был мёртв. Если верно второе, то к утру тело вряд ли сохранилось бы в целости и сохранности. Уже сейчас в кустах что-то закопошилось, задвигалось, пока не решаясь подойти ближе.
Когда на луну набежало сизое покрывало туч, человек шевельнулся. Наблюдатель в кустах разочарованно шмыгнул в укрытие. Человек открыл глаза. Первое, что попалось его взору – тёмная вода, на ней отражение полного лика луны. Он недоумённо моргнул, но озеро и луна никуда не делись.
Человек присел. Далось это ему нелегко: мышцы словно налились свинцом. На нём были помятая светло-голубая рубашка и джинсовые брюки. К одежде комьями прилипла земля. Человек этого не замечал, жадно вдыхая свежий воздух. Воздух казался настоящим – как это озеро, луна и внезапный душераздирающий вой, пронёсшийся над лесом. Всё было настоящим.
Генри Таунсенд прибыл на место.
Луна пугала его. Она живо напоминала картины сюрреалистов – идеально круглая, красная до рези в глазах, неестественно яркая. Под её лучами всё вокруг источало приторное медное сияние. Дурная луна – так называла красную луну мать Генри, до совершеннолетия доившая коз на айовской ферме. Она говорила, что в ночь такой луны ни в коем случае нельзя шастать на улице. Не говоря уже о лесах. Я снова не внял её совету, рассеянно подумалось Генри, когда он оглядывал озеро. Он всё не мог вдоволь насладиться хрустальным воздухом. Было время, когда загородный воздух был его постоянным спутником… Отзвуки давно минувших дней, когда он колесил по Америке.
Истоптанная тропинка брала начало на берегу и уходила в лес. Она ясно прочерчивалась среди опадающей листвы. Генри последовал было по ней, но некстати вспомнил вой, который услышал, когда пытался прийти в себя.
В лесу небезопасно. Банальная истина и сущий ужас городского человека. Если он будет действовать опрометчиво, то сможет скоро убедиться в правдивости поговорки.
Он схватился за морщинистый сук, торчащий из-под корня ближайшего дерева. После трёх попыток сук с хрустом отломался, и в руке Генри оказалась крепкая палка около четырёх футов длиной. Он взвесил импровизированное оружие на ладони. Всё лучше, чем ничего. Правда, памятуя о созданиях, которые были в его предыдущем… сне, Генри предпочёл бы пистолет или – мечтать так мечтать, – скорострельное УЗИ.
