Ритуал катаров был суровым в своей простоте. Католическая евхаристия была заменена у них благословением хлеба, происходившим ежедневно за столом. Ежемесячно происходила исповедь, на которой присутствовали все верующие общины. Торжественная церемония вступления в церковь катаров, при которой неофит давал обет вести чистую и безупречную жизнь, считалась символом отречения от Духа Зла и возвращения души к Богу. Если вступающий находился в браке, то требовалось обязательное согласие обоих супругов.
У катаров существовало стремление к аскетизму; это было неизбежным следствием дуализма, лежавшего в основе их учения. Так как все вещественное было создано Сатаной и являлось поэтому злом, катары в своих молитвах просили Бога не щадить их тела, рожденные в грехе, но быть милостивым к их душам, заключенным в телесной оболочке, как в тюрьме. Отсюда вытекало требование избегать всего, что вело за собой воспроизведение животной жизни. Чтобы подавлять плотские желания, катары три дня в неделю ели только хлеб и воду; в году у них было три поста по сорок дней каждый. Наиболее ревностные из них выступали за запрещение брака. Катары были убеждены, что занятия сексом помогают Сатане сохранять свою власть над людьми.
На суде Тулузской инквизиции в 1310 году об одном из наставников ереси было сказано, что он ни за какие блага мира не коснется женщины; при рассмотрении другого дела одна женщина показала, что ее отец, после того как над ним была совершена еретификация (так инквизиция называла посвящение в катары), запретил ей прикасаться к нему, и она не нарушала этого запрещения даже у его смертного одра. Аскетизм катаров доходил до полного запрета на употребление в пищу всего, что имеет животное происхождение, — мяса, яиц и молока; исключение делалось только для рыбы. Осуждение брака, запрещение мяса и отрицание клятвы были главными внешними признаками, на которых позже основывалась инквизиция при привлечении их к суду. В 1229 году два видных тосканских катара публично в присутствии папы Григория IX отреклись от своих заблуждений; через два дня они торжественно засвидетельствовали искренность своего обращения, вкусив мяса перед собранием епископов, что и отмечено в официальном протоколе.
Вскоре после основания инквизиции один из обвиняемых, защищаясь пред ее судом в Тулузе, сказал: «Я не еретик, так как имею жену, сплю с ней, имею детей, ем мясо, лгу, клянусь; таким образом, я верующий христианин». Катары, повешенные в Госларе в 1052 году, даже у виселицы отказались зарезать цыпленка; в XIII веке это испытание считалось верным средством узнать еретика. Вообще же инквизиторы не тратили времени на поиск свидетельств в подтверждение заведомо ложных преступлений «Если вы спросите еретиков, — пишет св. Бернар, — то окажется, что они самые лучшие христиане; в речах их вы не найдете ничего предосудительного, а дела их не расходятся со словами. Согласно своему нравственному учению, они никого не обманывают, никого не притесняют, никого не бьют; щеки их бледные от постоянных постов, они не сидят сложа руки и трудами снискивают себе хлеб». Действительно, катары в большинстве были трудолюбивыми работниками; во Франции они были известны как «ткачи», так как ересь особенно сильно распространилась среди представителей этого ремесленного цеха — монотонное занятие давало ткачам много свободного времени для размышлений.
