— Послушай, Ким, — сказал Эрик. — Мы обязательно должны вернуть нашу тысячу крон!
— Ясное дело. Только знать бы как.
— Может, до завтра нам что-нибудь придет в голову.
Оставшуюся часть дороги мы бежали без остановки, шлепая по лужам. Наши ботинки промокли насквозь.
— Видел Лаурсена? — спросил я на бегу. — Он сидел у окна и явно видел нас.
— Ну и что? Пошел он к черту!
Наконец, я добрался до дома, шепотом попрощался с Эриком и проскользнул в свою комнату. Повесил мокрую одежду на стул и юркнул в постель.
За окном начало светать. Прежде чем сон сморил меня, я продолжал думать о случившемся с нами. И что удивительно: несколько раз в моих мыслях возникала фигура Лаурсена. Настроение совсем испортилось.
«А-а, чепуха какая-то, — сказал я самому себе. — Все это не имеет ни малейшего отношения к происшедшему».
Но уже на следующий день убедился, что ошибался в этом.
— Ким! Завтрак на столе!
Я очнулся от сна и в первое мгновение не мог сообразить, где нахожусь. Мне показалось, что я будто бы лежу на своей кровати в копенгагенской квартире и мне надо идти в школу. Наконец, сообразил, что сейчас каникулы и что кровать, на которой я спал, стоит в комнате дяди. А внизу за столом сидит тетушка и зовет меня завтракать.
— Спасибо, тетя, я сейчас спущусь.
Но еще несколько секунд понежился в постели. Утро выдалось прекрасное. Солнце сияло. В комнате было довольно жарко: она находилась под самой крышей. И все же в воздухе чувствовалась свежесть после грозы.
Итак, я лежал и перебирал в памяти все, что пережил ночью. На какое-то мгновение мне показалось, что все это приснилось. Но вот мой взгляд упал на одежду, развешенную для сушки на спинке стула. Нет, это было не во сне, а наяву: тысячу крон украли на самом деле. Вспомнился мне и пожар, и возвращение домой, и рожа Лаурсена, наблюдающая за нами из окна. Как бы не наболтал этот негодяй чего моему дядюшке. Определенно совесть моя все же была нечиста, раз этот тип прочно завладел моими мыслями. Видимо, не надо было мне тайно исчезать из дома ночью, не испросив разрешения у дяди и тети. Они наверняка мне бы не отказали. Они всегда отпускали меня, если я говорил, куда и на сколько ухожу.
Я быстро оделся, умылся и сбежал вниз. Я был рад, что дядя и тетушка ничего не заметили, стало быть, претензий ко мне не будет. Я понял это, когда услышал голос тети, звавшей меня завтракать, голос был ровен и спокоен.
— Доброе утро, Ким, — сказал дядя, когда я вошел. — Ты слышал, что сегодня ночью на большой ферме случился пожар?
