— Солнце сейчас садится рано, — сказала Ханна. — У нас максимум несколько часов.
Она стояла за ним, засовывая сдачу в кошелек; коробку с материалами дела она поставила рядом на тротуар. Нильс обернулся и посмотрел на нее.
— Когда заходит солнце?
— Около четырех. А что?
— А что? — удивленно переспросил Нильс. Неужели для нее все это только теория, игра?
— Хана, вы говорите, что убийства будут совершены на закате солнца. Так?
— Ну да, именно на закате.
— То есть у нас есть всего пять-шесть часов на то, чтобы найти место преступления. И того человека, который должен быть убит.
Ханна удивленно взглянула на Нильса.
— Вы на машине? — спросил он.
— Да.
— Где вы ее оставили?
— Вон она, видите? Маленькая «Ауди».
— У вас есть навигатор?
— Есть, она продавалась вместе с ним. Но я никогда его не включала, поэтому даже не уверена, работает ли он.
Нильс сел в машину первым, так что Ханне пришлось расположиться на пассажирском сиденье с коробкой в руках. Его практический подход к проблеме озадачил женщину. Это было видно по ней. Она сдала работу, прочла лекцию, ее дело сделано. Она смотрела на мир с чисто теоретической точки зрения. Нильсу вдруг пришло в голову, что она флиртовала с ним там, в кафе. Не так ли должны флиртовать гении вроде Ханны: рисуя атомы на скатерти и болтая о том, как выглядела Земля миллиард лет назад? Неудивительно, что у нее нелегкая жизнь.
— Ханна, послушайте, вы сами сказали, что нам, возможно, удастся предотвратить следующее убийство. Вы сами мне позвонили.
— Да, — решительно кивнула она. — Я готова.
Нильс взял у нее из рук коробку и переложил ее на заднее сиденье.
— Тогда доставайте навигатор. Там возможна навигация по широте-долготе?
— Может быть, не знаю.
Нильс повернул ключ в зажигании, и маленькая машина завелась, не издав при этом практически ни звука. Ханна включила навигатор и взглянула на Нильса, ожидая дальнейших инструкций. Да, долгая предстоит поездка, подумал он, разворачиваясь и чуть не задев грузовик.
* * *
Ягтвай. Снова одна из тех улиц, которые для любого копенгагенского полицейского связаны с беспорядками и молодежными протестами. В старые добрые времена протесты ширились, привлекали к себе новые недовольные слои и имели шанс свергнуть королей и правительства. В старые добрые времена, но не сейчас — пора революций прошла. Когда срок самодержавия истек, к королевскому дворцу направилась спокойная процессия, в ней было около десяти тысяч человек. Сегодня же максимум, на что могут рассчитывать зеленые активисты-демонстранты в ответ на все свои шумные акции, — насморк да простуда. Комментатор по радио сказал, что на улицы Копенгагена вышли больше ста тысяч человек, чтобы принять участие в протестах и демонстрациях.
