Вряд ли стоит считать этих зрителей грубыми и невосприимчивыми. Из среды лондонских подмастерьев вышел Кристофер Марло, а столетием раньше буйство французских школяров заканчивалось не только поножовщиной, но и стихами Франсуа Вийона. Было время великих изменений, решительных перемен. Современник писал: "Джентльмены стали торговать овцами, рыцари превратились в горнопромышленников, сыновья крестьян начали посещать университеты; люди, пользовавшиеся большим уважением и обладавшие состоянием, стали скотоводами, мясниками или кожевниками".
Трещина прошла по средневековым порядкам. Феодальные загородки рухнули. Но уже сколачивались иные, в них загоняли тех, кто преждевременно считал себя освобожденным. Еще сильнее хлестали плети в руках новых хозяев, крепче стали замки на новых оградах. В царстве корысти побеждала ложь. Достоинство было уничтожено. Трещина прошла по сердцам. Вера в величие человека сменилась гневом на человека, бессильного достигнуть этого величия. Гамлет появился на подмостках, потому что он уже гулял по жизни. Потерял иллюзии не только датский принц, но и многие из тех, кто платил пенни за театральный билет.
Шекспир нередко говорил то, о чем думали его зрители. Он чувствовал жизненные изменения так же, как это ощущали многие из его современников; только они не могли назвать словами свою тревогу и гнев, а Шекспир смог. Он был поэтом копеечных зрителей, и его творчество возникало не в кружковых спорах, но в неустанном, не знающем отдыха труде народного драматурга и народного актера. Он писал быстро, без помарок: две тысячи зрителей, наполнявших театр, ждали его. Нет оснований предполагать, что драматург не ценил их аплодисментов. Ученые джентльмены не смогли убедить его писать, придерживаясь высоких правил античности: две поэмы, сочиненные в молодости, согласно эстетике Ренессанса, открыли путь в залы меценатов, но остались без продолжения. В несуразной башне без крыши бушевали все бури эпохи. Их невозможно было выразить подражанием Сенеке. Если не хватало слов, сочинялись новые; когда мешала грамматика, о ней забывали. Над искусством Шекспира не было крыши.
Спектакли, странствования, эпидемии чумы, парламентские запреты, конкуренция, надежды молодости и реальность, увиденная глазами зрелости.
И опять старой дорогой - мимо спокойных полей, невысоких деревьев, кладбищ с покосившимися каменными плитами - поэт возвращался в маленький город на родину, где похоронены близкие и где скоро умрет он сам, уставший за много лет тяжелой работы человек. Он вывел на сцену целую ораву героев молодых, старых, веселых, опечаленных. Они сошли с подмостков и вошли в жизнь со своими мыслями и страстями. Он изменил язык поэзии и театра, дал имена вещам и чувствам, которые люди еще не умели называть.
