– Не нравится мне твой вид, Александр, – заявил Михаил, усаживаясь рядом со мной и с наслаждением отхлебывая из кружки пиво. – Какой-то ты в последнее время стал хмурый, тощий и злой.
– Что делать, – отмахнулся я, – не всем так везет, как некоторым. От меня жена ушла, а ты, наоборот, женился.
Вот я и смотрю, что ты явно прибавил пару-тройку килограммов.
– Какой там «пару», – смущенно огладил свою раздавшуюся талию Михаил, – животик растет не по дням, а по часам.
– Питаешься неправильно, углеводов много потребляешь, – заметил я. – Так что давай закажем сейчас шашлычок, позволим себе хоть сегодня покушать всласть.
– Ух-х, – яростно потер ладони Михаил, – ив самом деле, что жмотничать! А то деньги, сколько их не зарабатывай, все равно тают на глазах! То, что такими трудами заработали при социализме наши родители и мы сами, разом обратилось в прах. И как теперь быть, я просто ума не приложу. Пенсия уж маячит, она не за горами, и выходит, что к старости мы останемся вообще с голой задницей?
– Ну, до старости нам еще далеко, – возразил я, – что-нибудь придумаем.
– Что, – продолжал кипятиться Михаил, – что тут можно придумать? Воровать мы как-то не привыкли, да и негде, и нечего. Все сперли уже до нас. Устроить финансовую аферу, где-нибудь на правительственном уровне, тоже нет возможности. Честно работать в этой стране – значит заработать только на кусок хлеба и дешевые штаны, не более того. А как семью содержать? Детей? Об этом что, никто наверху не думает?
– Ой, не начинай, – пригубил и я из своей кружки, – Нет, дружище, прошли те благословенные времена, когда о нас с тобой думали партия и правительство. Теперь, хочешь не хочешь, самим придется мозгами шевелить.
Так наша неторопливая беседа и протекала часа два или три. День был прекрасный, торопиться нам обоим было совершенно некуда, и можно было спокойно перемывать кости кому угодно, от американского президента до самого последнего российского начальника. По пруду так же неспешно плавали разъевшиеся на доброхотных подношениях утки. С востока дул теплый ветерок, и ничто не предвещало того, что именно с этого дня наши с ним жизни пойдут в совершенно неестественном направлении. Ближе к вечеру, когда золотистое солнце приобрело вид сильно запыленного бубна, мы вырвались из тесных объятий пластиковых кресел и начали прощаться. Но как обычно бывает у не слишком трезвых российских мужиков, эта процедура затянулась. Отыскались деньги на еще одну бутылку пива, и только потом, поочередно отхлебывая из ее горлышка, мы неторопливо направились к выходу из парка. Я проводил друга до трамвайной остановки и некоторое время бесцельно прогуливался по улице Королева.
