А еще я начинаю различать нить, связующую все те незаметные подвиги, которые день за днем совершают учителя в неблагодарных аудиториях на неблагодарном земном шаре, с одной важной вещью, столь вожделенной для всех: сытной и счастливой жизнью. На голодный желудок не проникнешься красотой стихотворного слога, особенно если варвары насилуют твою сестру, но мечтать о другом, светлом дне никогда не поздно. А как иначе жить? В своей чопорной, отделенной морями от всего мира Англии я понятия не имел, каким пользуюсь благом. Учителя – бескорыстные доноры, передающие накопленные поколениями богатства. Учителя – воители, что сражаются с силами тьмы. И всегда, везде они рано или поздно побеждают.
Это не я такой умный. Я лишь повторяю слова Леона Вицино. В своих трудах он формулирует постулаты совершенно иной, новой веры.
«Каким бы могущественным ни был враг, ему нас не сломить. Мы преследуем общую цель, к которой в итоге придет и он. Исчерпав злобу и страх, он спросит нас: как теперь жить? И с того момента мы пойдем вместе, рука об руку, во взаимном согласии. И недавний противник будет вторить нашим словам: жизнь коротка, давайте проживем ее хорошо».
Прожить жизнь хорошо. С таким криком не идут на баррикады, с таким лозунгом не начинают революций и даже не помышляют о них.
«Остерегайся победы. Не стоит доверять тому, что заканчивается громом оваций. Конца не будет, его не существует. Аплодисменты стихают, компания расходится, а жизнь идет своим чередом. Будь осторожен с популярностью».
Экхард не слукавил: Илона не красавица. У нее тусклые русые волосы, остриженные шлемом, узкое лицо, немного более вытянутое, чем диктуют общепринятые стандарты красоты. Зато она любит своего лупоглазого очкарика, тут уж двух мнений быть не может. Они сидят за общей трапезой, и по тому, как каждый ест одной рукой, догадываешься, что другие две крепко сцеплены под столом, спрятаны от любопытных глаз. Потом учитель начинает поглаживать животик своей избранницы, хотя и животика-то никакого не видно – главное, он знает, что там ребенок. Будущий отец что-то шепчет малышу; при обычных обстоятельствах я бы смутился, но не смущаюсь, потому что у моего друга очень серьезное лицо. Так бывает в кино, когда герой приходит в тюрьму навестить любимого человека: оба тянутся к решетке и тихо переговариваются, страстно желая коснуться друг друга.
Илона, глядя куда-то вдаль, поглаживает волосы будущего супруга. Чувствуется, что она тоже общается с ребеночком – только изнутри. Она ничего не говорит, просто посылает бессловесные волны нежности. Дитя купается в любви, получает ее со всех сторон. Я бы на его месте испытывал благодарность.
