Взваливаю на плечи полную связку, как показал Люц, и иду за ним следом, подавшись вперед так, чтобы опора была на костяшку большого пальца, а вес приходился на копчик. Два несущих шнура перекинуты через плечи, и у пояса я придерживаю их руками. Тащимся с поклажей тем же путем, что и пришли: через речку, по заснеженным полям. Впереди меня тянется длинная тень – солнце вот-вот зайдет. Короткий зимний день за работой промчался незаметно.
Вдруг меня осенило, что Люц так проводит каждый божий день – ведь не пашет же он и не сеет, погодка не та. Значит, за сутки они тратят на обогрев все, что нарубит хозяин. Вот тебе и рыба, которая целыми днями копошится в пруду в поисках корма: плавает, чтобы есть, ест, чтобы плавать. Только теперь мне это не кажется дурью: теперь я в их косяке.
В котле булькает горячая похлебка, которую Ханна приготовила к нашему возвращению, Я голоден как волк: в жизни так не хотел есть. А запах-то, запах! Прелесть, что за ароматы, аж голова закружилась. Ешь это чудо ложка за ложкой, разомлев от вкусноты – даже боль в разодранных ладонях не в счет. Наконец живот набил так, что больше ни ложечки не поместится, сижу и блаженно улыбаюсь.
Люц говорит жене про мои мозоли. Та подходит и, развернув мою ладонь, прищелкивает языком. Тут же приносит баночку с каким-то снадобьем. Мазь холодит, успокаивает. Хозяйка занимается волдырями, а я смотрю на ее простое суровое лицо и неожиданно для себя исполняюсь благодарностью. Я попал к замечательным людям! Ханна, заботливая хозяйка, накормила досыта и облегчила мои муки. А Люц! Как он ловко обращается с топором! Приятно слушать пение старика и гуканье малыша в люльке. Спасибо печке, которая меня согревает, и крыше за то, что не дает протечь влаге. У меня замечательная скамья, на которую так и хочется прилечь, забраться в уютное гнездышко под пледом и погрузиться в теплые, как мамины руки, объятия сна.
Нагрянули полицейские. Об этом сообщил рев полноприводного автомобиля, гулко раскатившийся по равнине. Хозяина нет, но Ханна сохраняет полное присутствие духа. Поднимает крышку люка, я спускаюсь в темноту и, присев, затаиваюсь за кучей картофеля. Тьма – хоть глаз выколи. Над головой слышу тяжелые шаги полицейских, голоса, смех – видимо, хозяйка потчует визитеров шнапсом. Вот они гукают с ребенком. Представляю личико Манфреда, который с невинной улыбкой встречает всех взрослых, приходящих в этот дом.
Но вот чужаки уходят, во дворе взревел двигатель: машина отъехала. Открывается люк, я вылезаю. Ханна не пробует объяснять мне, что происходило в мое отсутствие, да этого и не требуется: полицейские повсюду ищут чужаков. Хозяйка меня не выдала, и они отправились восвояси. Будничный пример мужества и бескорыстной доброты.
