В невиновности клянётся, даже в святости своей.
"Сжалься, сжалься надо мною, ты же добрый человек!
Ни тебя теперь не трону, ни родню твою вовек.
И другим не дам в обиду, всем скажу, что ты мой друг,
Что тебе гулять позволил я по всем лесам вокруг.
Отпусти же, больно пальцы, придержи, джигит, коня!
Что, скажи, тебе за польза мучить попусту меня?!"
Рвётся, бьётся бедолага, он от боли сам не свой,
Между тем джигит с телегой собирается домой.
Шурале он знать не хочет, под уздцы коня ведёт,
Вопли громкие он слышит, но и ухом не ведёт.
"Эй, джигит, видать, напрасно люди добрыми слывут,
Так скажи мне, бессердечный, кто ты, как тебя зовут?
Если до прихода братьев, до утра, я доживу,
На вопрос их "кто обидел?" я хоть имя назову".
"Что ж, лесной баран, запомни: моё имя - Прошлый год,
А притом тебе я дядя, тоже помни наперёд".
Шурале в капкане бьётся, воет, молит отпустить,
Хочет вырваться из плена, дровосеку отомстить.
Он кричит: "Ах, умираю! Что наделал Прошлый год?
Погубил меня, разбойник, кто на выручку придёт?"
Шурале его собратья утром дразнят и корят.
"Ты рехнулся, видно, дурень, ты свихнулся! - говорят. -
Не ори, по чести просим, и закрой сейчас же рот!
Прищемлённый прошлым годом разве в нынешнем орёт?!"
1907
