– Засыпьте проход, – приказал десятник дварфам-землекопам. – И спускайтесь. Все уже вышли. Пойдем, Херик. Кстати, вон и сотня наша скачет. Первыми конники. Мои стрельцы на лосях за ними не угонятся. Твой конь, Херик, наверное, у кого-то на поводу. Коня обычно к конскому седлу цепляют. Конь за лосем ходить не любит, да лось не хочет быть у коня поводырем…
* * *
Ансгар остановил коня около ворот своего Дома и обернулся, потому что Хаствит настойчиво дергал за стремя. Так настойчиво, не чувствуя при этом свою немереную силу, что крепконогий конь, привыкший носить тяжеловооруженного всадника, пошатывался.
– Что ты, дварф? – спросил конунг, выравнивая коня поводом и шенкелями.
Хаствит кивнул в сторону поля, заросшего кустами.
– Что там? Опасность?
Дварф отрицательно закачал головой. Опасности, на его взгляд, не было.
– Кто-то идет в нашу сторону? Без дороги?
Теперь кивки были положительными.
– Овсень?
Отрицательный ответ. Да и рановато было, пожалуй, сотнику русов возвращаться, потому что дело у него было сложное и многочасовое, требующее предварительной разведки и большой работы со стороны дварфов. Проход в подвалы башни Гунналуга прокопать – на это тоже не одно мгновение уйдет. Да и не исключено, что Гунналуг сумел и под землей как-то обезопасить себя, наложив заклинания на подступы к башне, хотя неприятностей со стороны дварфов он, наверное, не ждал, поскольку дварфы редко сами проявляют агрессивность по отношению к людям. Обычно они только защищаются и отвечают лишь ударом на удар. Кроме того, сотник Овсень со своими людьми должен был не с суши подходить, а приплыть морем. Оставался один вариант.
– Большака с твоим братом так быстро с делом справились?
Согласные кивки…
Ансгар развернул коня, чтобы дождаться сотника на дороге. Он и без того искал причину, чтобы чуть-чуть задержаться, дать своим молодым воинам вернуться чуть раньше и рассказать всем, кто оставался в Доме, о таком коротком и результативном поединке Ансгара Разящего. Не то что Ансгар желал славы настолько, что жить хотел лишь ради нее, хотя заслуженной славы тоже не чурался. Просто сейчас ему было необходимо, чтобы дружина поверила в него безоговорочно. От этого многое будет зависеть завтра, когда им, возможно, предстоит пойти за ним в бой. А подобные разговоры как раз и помогут добиться необходимого поднятия боевого духа воинов. Как они были уверены в Кьотви, так же должны быть уверены и в сыне Кьотви. Да и по другим викам весть разнесется быстро. И утром, во время собрания бондов, многие будут уже звать его тем именем, которым наградил конунга нелюдь Хлюп из Гардарики. И имя это будет помниться, хотя и забудется, кто имя дал.
