Дорога резко заворачивала вправо — на последнем дыхании Татьяна прошла это заворот… И лес неожиданно расступился, и от открывшейся ей панорамы у Татьяны захватило дух. Она схватилась за первое попавшееся дерево, чтобы не упасть.
Дальше дорога шла через заброшенное поле. И выходила к озеру. И на фоне этого озера между темно-серыми тучами и бурно разросшейся травой на полях стоял храм — небольшое полуразрушенное строение с чудом сохранившимися аккуратными главками.
— Господи! Я хочу, чтобы он был рядом со мной! — в исступлении кричала Татьяна, подойдя по пояс в траве к его стенам — вокруг больше не было ни души: ни деревни, ни разноцветных палаток, ни Андрея.
— Господи! Слышишь ты, там, на небесах, я хочу быть с ним рядом! Разве я много хочу? Разве я хочу денег, власти, безнаказанно убивать и грабить? Я всего лишь хочу любить и быть любимой! Разве это так уж много? Ты же сам замыслил, чтобы на земле были мужчины и женщины, чтобы каждый искал свою половинку — так почему же каждый раз только унижаешь человека, показываешь конфетку и отбираешь, почему ты не хочешь, чтобы человек был счастлив? Почему стоит мне только влюбиться, как ты тут же все отбираешь?! Почему у меня никогда ни с каким мужчиной не получается нормальных отношений, чтобы и я его любила, и он меня?! Я не могу быть одна! Я хочу замуж! Слышишь? Я ХОЧУ ЗАМУЖ! А у меня ничего не получается — только боль, унижения, обиды… Почему ты меня обижаешь, за что? Я такая, какая я есть — неужели же я — самый последний человек на этой земле, неужели же я недостойна счастья? Но я ведь знаю, что я — хорошая. Я — хорошая! Это мир такой! Если ты задумал мир именно таким — несправедливым, жестоким, полным боли, то я не хочу жить в таком мире! Мне ничего от тебя не надо! Иди ты знаешь куда вместе со своими храмами и попами! — этого ей показалось мало, и уже охрипшая, захлебывающаяся слезами и швыркающая носом, она перешла на нецензурную брань.
Татьяна прокляла Бога, и мир, сотворенный им, и любовь. Ей казалось, что после этого небеса должны были разверзнуться и свершиться какая-то страшная кара, но ничего не произошло. Разве что пошел мелкий противный дождик.
Дальше жить было невозможно.
В отчаянии она подошла к берегу. Казалось, все так просто — можно одним движением разрешить все проблемы. Броситься в воду — и ничего уже не будет: ни боли, ни страха. Никаких Гавриловых — Михайловых, никаких Андреев. Скинула сумку, куртку. Хотела снять туфли, но испугалась, что второй раз натянуть их уже не сможет, и полезла в воду прямо в обуви.
