Княгиня Ольга слушала напряженно, глаза строгие, лицо строгое, прекрасное. Простовато живут, но ведь отчего-то вещие и князь Олег, и она, здравствующая княгиня.
А княгиня не знала, что и делать. Послов императору Оттону она отправляла! Крестить Русь, когда остались считанные дни до совершеннолетия князя Святослава, для которого бог – меч, предприятие смертельно опасное.
– Господи! Такая духота! Слуги, отворите окна! Ваше преосвященство, запамятовала, совсем запамятовала, кто посольство справлял у брата моего, у государя преславного Оттона?
Епископ смешался, оглянулся на своих. Ему подсказали, он повторил:
– Досточтимые витязи Простен, Шихберн, Шибрид…
– Простен! – воскликнула великая княгиня, будто вспомнила. – Шихберн… Варяги.
Варяги взяли моду ради даров являться к государям, исповедующим Христа, с просьбами окрестить. Иные крещены уже по многу раз… Теперь вот что удумали. В послы себя произвели. Всё Шихберн, его затея! Морда-то ведь лисья. Оттон ревностный раб Божий. Крестить варваров почитает за призвание, данное ему свыше… Немалые дары, должно быть, выманили. Шибрида Ольга не помнила. А Шихберн и Простен ходили еще с Игорем на греков. У Простена лицо из гранита тесано. Величавый муж. Шихберн – великан с глазами младенца… Таким верят.
Молчание затягивалось.
Епископ Адальберт нашелся, прочитал молитву к Деве Марии.
– На каком языке ты молишься, преосвященный? – спросила Ольга.
– Народов, исповедующих Иисуса Христа, становится все больше и больше. Язык молитв и славословий Господу и Деве Марии – благороднейшая латынь.
– Выходит, народы, принимающие Христову веру, молятся, не ведая, что говорит их язык.
– Проще выучить латынь, ваше величество, нежели переводить молитвы на множество языков. Слово слову не родня.
– Святейший патриарх Царьграда при моем крещении благословил переложить молитвы с греческого на славянский язык. Когда мы молимся, то знаем о чем… Славяне и руссы, боюсь, не захотят повторять чужие слова, смысла которых они не знают.
– Великая княгиня! Ты – звала, мы – пришли.
– Я не звала вас, – сказала Ольга.
Толмач перевел, послы задвигались, поднялся ропот.
– Простен, Шихберн… запамятовала, как звали третьего, самозванно явились к брату моему, к императору Оттону. Видно, мечи у них, у бездельников, заржавели: обманом добывают свой хлеб. Ложью. Мне ведомо: Шихберн крестился раз семь или восемь ради того, чтобы получить щедрые дары от простодушных государей.
– Я сам крестил витязей! – воскликнул епископ Адальберт.
