Вошел со своими людьми быстро, шапки не снял, не поклонился, сел на лавку. Заговорил первым:
– Мы довольны данью. Все товары, собранные тобой, княгиня, для великого кагана, – превосходны. Но Русь не дает моему повелителю ни золота, ни серебра. И сия скудость для богоподобного кагана Иосифа[20] и для царствующего кендер-кагана Арпада – великое поношение и обида… Мне велено сказать тебе, княгине руссов: дай вместо золота и серебра – тысячу синеглазых, златокудрых дев. Не дашь – придем и возьмем, но уже не тысячу, а сколько пожелают наши воины. Волка разумнее накормить, нежели пустить голодным в овин.
Княгиня молчала.
Светлица, где стояло княжеское золотое место, была высока, просторна, напоена светом и запахом солнца.
Ольга сидела возле пустующего трона в деревянном креслице. На ней был венец великой княгини. Платье по вороту шито жемчугом, на шее золотая гривна. На руках всего один перстень, пускавший белые слепящие стрелы лучей.
Небогатый наряд, а вот ножки у княгини были обуты в красные сафьяновые чеботы. В таких византийские василевсы[21] – багрянородные – хаживают.
Положа руку на подлокотник княжеского места, княгиня, чуть сдвинув брови, вглядывалась в лицо посла. Молчание подзатянулось, и посол крикнул с досадой:
– Всем ведомо, ты – мудрая! Вот и будь мудрой.
Княгиня поднялась, повернулась к послу спиной, лицом к образу Богоматери на стене за троном, поклонилась до земли, осенила себя крестным знамением. Потом снова обернулась к послу, сказала тихо, но так, что воздух зазвенел:
– Снял бы ты шапку, христианин, перед иконой.
Иоанн вспыхнул, но шапку снял. Княгиня стояла, молчала.
Иоанн поднялся.
– Ну вот, – сказала княгиня. – Почтили мы с тобой высокое место великого князя киевского, теперь и поговорим… На русских дев хазары разохотились… Верно, русские девы красны, как солнце, белы, как лебеди… Да ведь это вы, хазары, – рабы своего великого кагана. У нас на Руси люди вольные. Война – не женское дело. В походы я не хожу. Нет у меня рабынь, людьми не торгую. Так что смилуйся, не могу исполнить волю кагана… Впрочем, одна рабыня у меня есть, дареная. Возьми ее вместо тысячи.
Княгиня взглядом позвала к себе деву, стоявшую среди служанок. Дева показалась Иоанну дивом. Как горлица совершенная.
– Берешь? – спросила княгиня. – Усладой зовут.
– Беру! – вырвалось у посла. – Для моего кендер-кагана беру… Но мы желаем тысячу.
– Вот тебе десять турьих рогов, исцеляющих от тысячи болезней. Дев твой хан пусть возьмет в землях, где люди до того любят рабов, что и сами себя продают в рабство… Служанку мою получишь при отбытии. Мне надо приданое собрать для нее.
