— Чтоб ему в аду гореть!
— Так и будет. А потом я видела Святую чашу и как она смыла всю ненависть и ярость. Она очень красивая.
Майкл взял ее за руку:
— Тогда пойдем нашей тропой к ней.
— Подожди минуту. — Глэдис высвободила руку, подтянула повыше юбку, сняла глупую вуаль и заткнула ее за пояс. — Так-то лучше.
Майкл рассмеялся, и они пошли по мерцающей дорожке.
Подъем был не таким крутым, как опасалась Глэдис, поскольку мерцающая дорожка вела их вокруг холма, а не прямо вверх. Потом дорожка повернула назад, но не вниз, а в другом направлении.
— Странно. — Майкл остановился. — Лучше идти прямо вверх.
— Нет, — улыбнулась Глэдис. — Думаю, это лабиринт.
— Лабиринт? У нас на это нет времени.
Она взяла его за руку:
— Иди по золотой дорожке, муж.
Теперь она узнала узор, и ходьба по спирали поднимала мысли Глэдис к Господу. Она так углубилась в мысленные молитвы, что вздрогнула, когда Майкл остановил ее.
— Дорожка пропала, — сказал он.
— Как? Мы же не на вершине.
— Ты сказала, что мы должны идти, куда нас ведут. — Майкл повернулся вправо, и она увидела то, что видел он: свечение на склоне холма.
Глэдис заморгала, но мягкий свет не исчез. Это походило на окно с задвинутыми шторами, которые выпускали наружу мало света. Они рука об руку пошли к свету. Когда они собирались пройти сквозь него, Глэдис остановилась и оглянулась.
— Что случилось?
— Пытаюсь разглядеть, не крадется ли кто-нибудь за нами.
Майкл тоже всмотрелся в темноту, потом сказал:
— Это невозможно без светящейся дорожки. Идем.
Они прошли сквозь прямоугольник света и оказались в своеобразной пещере. Она была большая, потолок высоким сводом поднимался над их головами, стены будто светились. Глэдис затрепетала от осознания чего-то могущественного, древнего, необыкновенного и вместе с тем опасного.
В пещере ничего не было, за исключением постамента, прямоугольный камень высотой был Глэдис по грудь, по виду на нем должна стоять статуя. Глэдис подошла ближе и обнаружила, что камень теплый, но этого не может быть, если только он не стоит у огня. Она водила пальцем по замысловатому узору, похожему на бесконечный лабиринт, потом увидела в орнаменте листья и даже лица.
Глэдис повернулась к Майклу:
— Ты что-нибудь слышишь?
— Нет. Или… да. Что это?
— Я не знаю. — Она наклонила голову набок, прислушиваясь. — Как будто холм поет.
Стройное звучание вибрировало внутри ее, сладко и гармонично.
— Это антитеза войне. — Глэдис повернулась и протянула к нему руки. — Я уверена, что здесь нам предназначено наконец слиться воедино, муж мой.
