— Пора спать.
— Пора, — соглашается он.
— Жалко…
— У пчёлки…
— Пчёлка на ёлке!
— Кто-то курит? «Кто?» — Наталья смотрит пристально, прищурившись: курит на веранде Сергей.
— Явились — не запылились, полуночники! — в его голосе досада. Они всё-таки обидели его вчера. Играли с Митькой в оперу — не говорили, а пели: Иди-и-и-и ко мне-е-е! или — Нале-е-ей мне ча-а-аю! — вдруг он из комнаты подпел сверлящим тенорком: — И мне-е-е-е! Они переглянулись, фыркнули — и игра закончилась. Митя бесшумно пролетает мимо Сергея. Разные миры. Разные планеты, вращающиеся вокруг одной, отцовской.
— Постой, не ложись, — внезапно просит Сергей Наталью,
— посиди со мной!
— Ветер, — тихо говорит она, облокотившись о стол. Она покачивается на стуле. Закрывает глаза. Словно вода, вновь обтекает её воздух июльской ночи.
— Шумит ветер… Сергей молча курит. Потом встаёт. Скрипнув, отворяется под его рукой дверца старого шкафа. Лунный блик стремительно стекает со стекла бутылки и ныряет в его глаза.
— Выпьешь? В бокалах чуть колышется вино. Колышется ночь. note 8 Июльская тёплая ночь обволакивает её. Июльская ночь.
* * * Он запнулся о них — иначе бы не заметил.
— Ты что не спишь, шатаешься? — Сергей не выругался, сдержался. Запнулся, но ничего не понял. Так и прошёл сонный — туда и обратно. Холодили щиколотки влажные лопухи. Плюхнулся на матрас, набитый свежей травой, тут же заснул вновь. Ему нравилось спать и видеть сны. И приснилось ему, что наткнулся он в темноте на Сергея с какой-то девушкой, сплетённых на траве, и наклонился,
— и вдруг сердце так бухнуло, что он проснулся: тихая, тихая ночь. И вновь упал в сон. И другое приснилось: Наталья в крови. Грудь её залита кровью. И опять сердце так стукнулось о стену груди, что проснулся. Уже рассвело. А днём Наталья уехала на электричке в город. Торопливо покидала свои платья и юбки, спотыкаясь о столик и стулья, пролила чай, остывший в чашке с отбитой ручкой, чмокнула Митю.
— Провожу, — предложил он, хотя у них не принято было встречать и провожать. Излишняя сентиментальность.
— Нет, нет. — И уехала. * * *
…А знаешь ли ты, Наташа, почему твоя мать ушла от отца? Ты была совсем крошкой — года тебе не было, и Ниночка отказалась ехать с твоим отцом на дачу: нет, говорит, там нет горячей воды, ладно Серёжка, а Наташечка еще совсем малышка, а может, тебе полтора было, не помню…
Наталью вырастила бабушка, мать матери, Клавдия Тимофеевна, бухгалтер в прошлом. И дед был бухгалтером. Тогда называлось — счетовод. Волей случая или волей судьбы всех троих детей Ярославцевых — Сергея, Наталью и Дмитрия — воспитывали бабушки. Каждого — своя. Наташа, конечно, была уверена, что волей судьбы.
