– О-о, Александр! – в голосе её прозвучало женское сострадание. Она обхватила его голову и прижала к груди, погладила светлые и мягкие волосы. – Вы помните? Вы увидели меня впервые в хороводе деревенских девушек и говорили, что только я смогла пробудить в вас желание любви. Но и я не могу желать никого другого. А вы меня так оскорбляете.
Наконец он высвободил голову и, нежно придерживая локоть жены, помог ей спустится с ладьи вместе с ним. Они прошли мимо жрецов к постаменту и поднялись по ступеням к трону, уселись в разные кресла, он в то, что повыше. Трое телохранителей и трубач застыли у подножия постамента. Остальные гости и царедворцы расположились вдоль стен, чтобы не мешать жрецам продолжить театрализованное повторение ритуала посвящения Александра в фараоны Египта.
Безмолвие жрецов быстро заставило всех угомониться.
И вот жрецы в масках разных богов почтительно расступились, пропустили вперёд себя главного жреца храма Амона, вытянутое лицо которого, вымазанное меловым порошком, напоминало ожившую маску. Его торжественный вид и неспешная поступь, белое простое одеяние произвели должное впечатление. Тишина стала такой, что по всему залу слышался лишь шорох его кожаных сандалий. Остановившись справа от ступеней к трону, жрец выдержал минуту важного молчания.
– Я хочу видеть того, кто изгнал злодея Сета в Азию, – с холодным величием произнёс он многозначительные слова, и сопровождаемые доносящимся из ребристых щелей под потолком их повторением, они раскатисто прозвучали, разнеслись по всему залу.
Многие персы угадывали намёк на то, что как раз они олицетворяли злодея Сета, и он им не понравился.
Ряд слуг храма Амона, которые выстроились посреди зала, распался, они расступились, и у противоположной трону стены открылись всеобщему обозрению три изваяния, каждое стояло в собственной белой ладье: бога богов Амона; справа – его жены богини Мут; и рядом с нею их сына, бога Хонсу в образе мальчика лет пяти. Изваяние Амона с тёмными камнями в глазницах было напротив Александра и будто смотрело лишь на него.
Откуда-то вновь появился жрец в чёрном одеянии и в маске гиппопотама. Олицетворяя бога Сета, братоубийцы и клятвопреступника, он в окружении мужчин с изображениями крокодилов на груди принялся быстро перемещаться по всему залу и совершать проступки, намекая на преступления своего бога: сталкивать вещи, красть всякие мелочи и еду. Рабы между тем закрыли щитами углубления с огненным свечением, оставив только два их них для бокового освящения трёх изваяний богов в ладьях и поприща перед ними. На размытую границу света из мрака в плавном танце выплыла обнажённая жрица, толстый питон обвивал её стройное и сильное тело. Она продолжала ритуальный танец на освещённом поприще и заставляла питона шевелиться, поблескивать тёмной шкурой, не позволяя жрецу в маске гиппопотама подбираться к трём изваяниям. Танец жрицы с гадом приковал к себе внимание зрителей, отвлёк от жрицы богини Исиды в маске соколицы, которая выступила из среды верных Амону жрецов.
