- Если человек лежит, при чем тут "хальт"? Нужно было сразу кидаться на меня и бить из пистолета, завернув его в шапку, - тогда выстрел будет глухой, тихий. А кроме того, немец кричит "хальт" громко, чтобы услышал сосед и в случае чего пришел на помощь. Учат вас, учат, а толку... - И капитан поднялся.
Пароль произнес он одними губами. Когда получил отзыв, кивнул головой и, взяв на предохранитель, сунул в карман синий "зауэр".
- А пистолетик все-таки в руке держали!
Капитан сердито посмотрел на радиста.
- Ты что ж, думал, только на твою мудрость буду рассчитывать? - И нетерпеливо потребовал: - Давай показывай, где тут твое помещение!
- Вы за мной, - сказал радист, стоя на коленях в неестественной позе, а я поползу.
- Зачем ползти? В лесу спокойно.
- Нога у меня обморожена, - тихо объяснил радист, - болит очень.
Капитан недовольно поморщился и пошел вслед за ползущим на четвереньках человеком. Потом он насмешливо спросил:
- Ты что ж, босиком бегал?
- Болтанка сильная была, когда прыгали. У меня валенок и слетел... еще в воздухе.
- Хорош! Как это ты еще штаны не потерял. - И добавил: - Выбирайся теперь с тобой отсюда.
Радист сел, опираясь руками о снег, и с обидой в голосе сказал:
- Я, товарищ капитан, и не собираюсь отсюда уходить. Оставьте провиант и можете отправляться дальше. Когда нога заживет, я и сама доберусь.
- Как же, будут тебе тут санатории устраивать. Засекли фашисты рацию, понятно? - И вдруг, наклонившись, капитан тревожно спросил: - Постой, фамилия как твоя? Лицо что-то знакомое.
- Михайлова.
- Лихо, - пробормотал капитан не то смущенно, не то обиженно. - Ну ладно, ничего, как-нибудь разберемся. - Потом вежливо осведомился: - Может, вам помочь?
Девушка ничего не ответила. Она ползла, проваливаясь по самые плечи в снег.
Раздражение сменилось у капитана другим чувством, менее определенным, но более беспокойным. Он помнил эту Михайлову у себя на базе, среди курсантов. Она с самого начала вызывала у него чувство неприязни, даже больше - негодования. Он никак не мог понять, зачем она на базе, - высокая, красивая, даже очень красивая, с гордо поднятой головой и ярким, большим и точно очерченным ртом, от которого трудно отвести глаза, когда она говорит.
У нее была неприятная манера смотреть прямо в глаза. Неприятная не потому, что видеть такие глаза противно, - напротив, большие, внимательные и спокойные, с золотистыми искорками вокруг больших зрачков, они были очень хороши. Но плохо то, что пристального взгляда их капитан не выдерживал. И девушка это замечала.
