Катю с силой вдавило в сиденье, руки машинально нащупали ремень безопасности.
— Для папарацци работа будет? — воодушевился Потюня и, судя по звуку, принялся лихорадочно расстегивать сумку-футляр, где покоилась фотокамера. — Страсть как люблю сенсации.
— Не спеши, — остановила его Катя. — Сначала надо проверить, вдруг это ошибка.
— Так все великие скандалы строились на этих самых ошибках! — посмеялся он над ее нерешительностью. — Чем больше ошибка, тем сильнее скандал. Чем сильнее скандал, тем больше правды. А в конце концов выясняется, что никакой ошибки вовсе не было. На самом деле нее правда! — убежденно заключил Венечка. — Просто не всем ее хочется признавать!.. Эх, не в той стране живем! Здесь вам ни скандалов, ни правды, ни желтой прессы… Пресно живем, серо, буднично. Можно сказать, гибнем заживо.
— Ты что ль, Венечка, гибнешь? — напряженно вглядываясь в прорезаемую фарами темноту, нашла силы усмехнуться Проскурина. — Да будь у тебя в друзьях хоть какой писатель, роман о твоей личной жизни побил бы рекорды продаж.
— А я о чем? Приходится самому разукрашивать серые будни. Дабы не помереть со скуки!
— Скука — это сытость, — едва слышно произнесла Катя. — Видать, Венечка, ты сыт по горло.
— Чего? — не понял Потюня. — Ты о еде-то не вспоминай, с утра маковой росинки во рту не было. И вообще, хоть словом намекни: на кого охота?
— Главное — понять, кто на кого охотится… — снова пробормотала Проскурина.
— Что-то я тебя сегодня не понимаю… Ты просто скажи: за кем гонимся? Может, помогу какой информацией? — неожиданно посерьезнел он. — Не могу припомнить, у кого из наших знаменитостей имеется золотистый «Опель». Цвет, конечно, модный, но вот марка подкачала. Не понтово. Однако шибко рванули, — отметил он, взглянув через плечо водителя на стрелку спидометра.
На какое-то время в салоне стало совсем тихо. Пассажиры только нетерпеливыми взглядами провожали мелькавшие справа машины и тут же переключали внимание на огни впереди идущих. Золотистого «Опеля» нигде не было видно.
— Странно, — подал голос водитель. — Если он отъехал прямо перед нами, то, по идее, мы должны его уже нагнать. Вы уверены, что ему в Минск надо?
— А куда еще? — занервничала Катя, достала сигарету, но тут же спрятала. В редакционной машине никто не курил: ни сама Жоржсанд, которая ввела это правило, ни водитель, ни сотрудники газеты. — Другой дороги нет.
— Почему же, есть. Можно было свернуть на Московскую трассу.
