Ну, вот опять. Этот взгляд, который говорил о многом, и который она не могла расшифровать. Странный жар этого взгляда заставил дрожать ее колени, а ее кожа стала чувствительной, словно по ней пробежала молния. «Он смотрит на меня так, будто знает, как выглядит моя ночная рубашка. Но это невозможно! Это какая-то игра, вот что! Откуда он может знать, что я проснулась без рубашки, да еще после того, как мне снился такой удивительный сон? Он… шпионил за мной?» Кэрол не могла поверить, чтобы Эш Блэкуэлл мог позволить себе столь вульгарное поведение.
— Не сомневаюсь, — наконец сказал он, затем подошел ближе, его голубые глаза потемнели, как небо в разыгравшийся шторм. — Позвольте мне, мисс Таунзенд…
«Позвольте мне». Она, словно птичка, смотрящая на солнце, слишком ошеломлена, чтобы протестовать. И если и была какая-то разумная причина для спора, она растворилась от его близости, однако Кэрол решительно выпрямила спину.
— Вы ждете, что каждая женщина позволит вам все без возражений?
— Вы — никогда.
Кэрол медленно покачала головой:
— Никогда.
Не сказав больше ни единого слова, Эш повернулся и отправился следом за миссис Симмс, оставив ее размышлять о том, почему ни одна женщина не способна отказать ему, чего бы он ни попросил.
«Он обожает делать покупки. И если честно, я тоже начинаю понимать их привлекательность».
Эш оставил карету для нее, чтобы она могла вернуться домой в безопасности, в сопровождении слуги, который ждал ее у выхода из магазина, а сам зашагал по улице, чтобы немножко проветрить мозги.
Он сопровождал ее к модистке только из опасений, что, если предоставить ее самой себе, она вернется снова в своем шерстяном пальто. Несмотря на его желание сохранять дистанцию, потребовалась еще одна жертва, и после еще одной беспокойной ночи без нормального сна Эш понял: его терпение исчерпано. Даже когда он подшучивал над ней, напряжение не оставляло его.
В примерочной стояла она, его строгая американская шапероне, с поджатыми губами, протестующая против любой роскошной вещи, вызывающей ее улыбку. А он все время видел сирену, которая разметалась обнаженная на его постели, бесстыжая и сладкая, и невыносимо сексуальная, и невозможно сонная. Она была чудом в его руках, а он имел несчастье изгнать это волшебство из своей головы и постели.
Эш попытался завязать разговор, понять, помнила ли что-нибудь Кэролайн об этой странной ночи, но безрезультатно. Она краснела и казалась немного смущенной, хотя любой флирт мог вызвать такую реакцию.
