Эйприл расхохоталась:
— Культурный? Ты понятия не имеешь, что это такое. Для тебя любой, кто сначала не спросит, сколько ты стоишь, будет выглядеть культурным.
Дженни словно получила пощечину.
— Эти слова на твоей совести. Уильям, по крайней мере, так обо мне не думает.
И направилась к двери.
— Дженни, прости, — остановила ее Эйприл. — Я не хотела тебя обижать. Просто мне трудно поверить, что слуга может быть таким… тонким человеком.
Дженни в сердцах заправила темно-каштановый завиток в чепец.
— Ты права. Он не похож на грязную судомойку, которая выдает себя за леди.
Тут рассвирепела Эйприл:
— Я — другое дело.
— Неужели?
— У меня благородные честолюбивые планы. Я сама себя сделала. Я пробила себе дорогу, чтобы выбраться из грязи, — произнесла Эйприл, чеканя каждое слово.
— Ты врала, мошенничала и выманивала деньги. Ты обманывала людей, притворяясь, что являешься не тем, кто ты есть на самом деле. И что в этом благородного? Ты ничем не лучше судомоек — ты хуже. Те честно зарабатывают свои деньги. Ты же обычная воровка.
— Да лучше быть воровкой, чем шлюхой!
— Лучше быть шлюхой, чем лживой подругой, — дрогнувшим голосом ответила Дженни и убежала, с силой захлопнув за собой дверь.
Эйприл выкинула из головы ссору с Дженни. Она сидела за завтраком в Розовой гостиной. Три высокие застекленные двери открывались в сад, где благоухали на солнце розы. К ней присоединился Джона, который не мог упустить случая поговорить о Вивьенн.
Эйприл проработала в услужении у мадам почти год и успела многое о ней узнать. Мадам часто предавалась воспоминаниям, а Эйприл любила слушать рассказы о любовных приключениях. Молодость мадам проходила в обществе самых знатных европейских аристократов, вместе с ними она посещала оперные театры, маскарады и даже королевские дворцы. Не все дамы высшего света были допущены туда, где побывала мадам. Власть авантюристки лежит где-то между высшим обществом и полусветом.
Эйприл всегда было любопытно узнать, почему мадам отказалась от такой жизни, когда еще была на пике своих возможностей. Как же далек путь к «Дому наслаждения» от Версаля! Но мадам никогда не обсуждала этот поворот судьбы. Да и того, что знала Эйприл о жизни мадам, было вполне достаточно, и она могла удовлетворить жадный интерес Джоны. Он засыпал ее вопросами, и Эйприл была тронута его нежностью к мадам. Из всех мужчин, которых Эйприл шантажировала, он единственный, кто не сожалел о связи с ней.
