Оба ясно поняли, что он собирался сказать: «Делайте с ней что захотите». Но он был не настолько пьян.
— Звучит так, будто вы мне ее продаете.
— Оставьте, — сказал Даттон. — Я просто продаю ее увлечение мной. На время.
— Ее внимание стоит жемчуга.
— Для начала это сработает. Уверен, у вас найдутся средства для возможности выстроить продолжение на этом фундаменте.
На самом деле он в этом не был уверен. Луиза Керкленд со слепым упорством преследовала его уже больше двух лет, а Генри Блейксли все это время следовал за ней по пятам, позволяя петлять, как ей угодно. Нелепо. Все, что относится к женщине, как и к любому удовольствию в жизни, попадает в руки лишь благодаря обстоятельствам и самой женщине. Как Блейксли до сих пор не сумел понять этой истины, оставалось загадкой.
Хотя, возможно, такой недостаток знания женщин был связан с его матерью, Молли, герцогиней Хайд, уроженкой Бостона, штат Массачусетс. Предыдущее поколение жителей колоний всюду славилось своей необыкновенной своеобразностью. И не исключено, что лорд Генри Блейксли перенял ее странные привычки.
Блейксли холодно наблюдал, прищурив глаза. Пока он обдумывал предложение, Даттон воспользовался моментом, чтобы смочить горло еще парой глотков. Чертовски хорошее виски.
— А какая выгода для вас от этой сделки? — учтиво осведомился Блейксли.
— Немного покоя, например, — промычал Даттон. — И немного развлечения.
— Возможно, с недосягаемой миссис Уоррен? — спросил Блейксли.
— Возможно, — заносчиво ответил Даттон, насколько это позволяли пять бокалов виски.
Блейксли саркастично улыбнулся:
— Если и жемчужное ожерелье ее не сразит, то, я полагаю, ее не сразит ничто больше.
— Не все можно получить за жемчуг.
— Это так, — сказал Блейксли, отодвинув кресло на место. — Наверное, вам стоит сразу попробовать бриллианты.
— Не каждая женщина стоит драгоценностей, — проворчал Даттон.
— Неужели? Я и не знал, что вы такой романтик, Даттон.
— Зато я знал, что вы…
Даттон внезапно остановился. Да, он захмелел, но не забылся. Если бы он продолжил свою мысль о том, что считал Блейксли шутом Луизы Керкленд, то дело кончилось бы дуэлью на рассвете. А он просто терпеть не мог рано вставать.
— …что вы — циник, — договорил он.
В ответ Блейксли только саркастично улыбнулся.
— Я могу прожить и без вашего жемчуга, Даттон.
— Я полагаю, вопрос в том, сможет ли Луиза Керкленд прожить без него. И увенчаются ли успехом ее попытки вернуть жемчуг.
После этого замечания, достаточно грубого, надо признать, равнодушные глаза Блейксли вспыхнули.
