Мы нашли свободный столик и заказали ужин.
В ожидании как-то незаметно для самих себя стали обсуждать маршрут дальнейшего полета, несмотря на то что место для этого было самое неподходящее. Но так волновал нас перелет, что мы не могли не говорить о нем. Лететь надо было в горах, а опыта в этом ни у меня, ни у Соколова не было.
Вскоре, предварительно извинившись, к нам подсел молодой человек. Он отрекомендовался летчиком, подбитым немцами во время штурмовки. Длинная фигура незнакомца была облачена в кожаное пальто, под которым виднелась меховая курточка.
- А на каком самолете вы летаете? - спросил я. Что-то вы мало походите на летчика.
Он сделал вид, что обиделся, но быстро ответил:
- На новом типе, Иэл-два. Знаете такой?
На слове "новом" незнакомец сделал ударение.
Настораживали его необычные манеры обращаться с официантом и подозрительное произношение Иэл: никто из наших летчиков не называл самолет Ил-2 Иэл.
Мы обменялись с Соколовым многозначительными взглядами: мол, держим ухо остро.
Сосед между тем начал заводить разговор о нашем маршруте. Как бы невзначай он спросил, не знаем ли мы, где стоят штурмовые полки. Вначале мы выжидающе отмалчивались, потом резко заявили, что об этом здесь разговаривать не место.
- Да что вы, ребята, такие сверхбдительные? Здесь ведь все свои вояки. Ни одного штатского. Говори, что хочешь. Мне надо свой полк найти. - Он налил вино в бокалы. - Давайте выпьем за дружбу и приглашаю вас к себе на квартиру. Мы с приятелями остановились тут в одном теплом местечке. - И он нахально подмигнул.
Неожиданно Соколов вскочил со стула и схватил незнакомца за грудь.
- Документы! - властно сказал он.
На всякий случай я поспешно расстегнул кобуру и достал пистолет. Наигранность исчезла с лица "летчика":
- Что вы, ребята? Неужели своим не верите? Пусть бы пехота, а то ведь авиация! Между собой - и такие вещи. Я же штурмовик. Вот смотрите. - И он извлек из кармана целую пачку бумаг.
К нам быстро подходил мужчина. Ему было лет сорок - сорок пять. Он улыбался нашему "штурмовику".
- Петя! - воскликнул он и раскинул руки. - Ты здесь! Вот счастье-то! Вот счастье, - и, обернувшись к нам, произнес: - Товарищи, это мой сын. Вы подумайте! Сколько ты не был дома до войны? И война уже идет четыре месяца. Не оправдывайся, не оправдывайся: "некогда, отступаем". Ты знаешь, как мама волнуется?..
Но вся эта тирада отца, неожиданно встретившего сына, произвела, на нас совсем не то впечатление, на которое отец, очевидно, рассчитывал. Человек этот о того раз пять проходил мимо нашего столика. Его невозможно было не заметить: серый в клетку френч, галифе и военного образца хромовые сапоги.
