— А что, правду говорят, будто поблизости где-то негр работал забойщиком?
— Ну, правду, — просто ответил Дукачев. — Чего ж тут особенного?
— Да так это я… А случайно не знаете, как его звали?
— Негра? Джимом звали. Джим Никсон. А что?
— Джи-имом… — разочарованно протянул я и больше уже ни о чем не спрашивал.
Домики поселка Припекино скучились вокруг шахты, которую когда-то разрабатывали французские акционеры. Шахта бездействовала и поэтому не привлекала к себе внимания белых. Наш отряд и разместился здесь. Недалеко от поселка начинались глубокие овраги, дальше шумел камыш, а еще дальше темной зубчатой стеной тянулся лес. Все это было тоже на руку отряду: если мы не хотели принять неравный бой, то быстро оставляли поселок и исчезали в оврагах или в лесу.
Командир помещался во втором этаже серого угрюмого здания, где раньше была контора. Увидя меня из окна, он покачал головой Я быстро взбежал по ступенькам и раскрыл дверь. Командир стоял у стола, коренастый, с седыми висками, в потертой кожаной тужурке.
— Почему опоздал? — поднял он на меня свои темные спокойные глаза.
Я объяснил.
— Много в Щербиновке офицеров?
— А там одни офицеры да юнкера. Да еще кадеты. Это ж не казаки, это, кажется, дроздовцы. Оружия у них много. Я так понял, что они скоро из Щербиновки уйдут догонять своих.
— Да… — раздумчиво сказал командир, — оружия у них должно быть много. Ну, отдыхай пока.
— Дмитрий Дмитриевич, — сказал я, считая, что служебный разговор уже окончен и командира можно называть по имени-отчеству, — вам до революции не приходилось распространять книжки? Те вот, недозволенные?
— Приходилось. Все мы распространяли. А что?
— Так… Может, и до самого моря пробирались?
— Пробирался и до самого моря. Да в чем дело?
— Это я просто так. А можно к вам привести своего друга?
Я рассказал о встрече с Артемкой, не называя его по имени.
Командир подумал.
— Приведи на митинг, там и поговорю с ним. Сегодня к нам еще семнадцать шахтеров прибыло.
Я спустился вниз и пошел встречать Артемку.
В каждом дворе курился очажок, и от курного угля во всем поселке пахло, как в кузнице. Походной кухни в нашем отряде еще не было, люди обслуживали сами себя: кто пек в золе картошку, кто варил в котелке кулеш, кто кипятил чайник. Партизаны сидели на завалинках, лежали в тени под деревьями, группами расхаживали по улицам. На одних были солдатские гимнастерки и башмаки с желтыми обмотками, на других — обыкновенные пиджаки, и только перекинутые через плечо винтовки показывали, что это народ военный.
