– Как же, жди! – съязвил я. – Так тебе нынешние собственники и позволят изъять их богатства! С их-то связями в правительстве и наёмными головорезами.
– Диктатура, старик. Неужели не видишь, мы идём к диктатуре? Сравни человеческий материал в промышленно развитых странах и у нас. Небо и земля. С таким человеческим материалом мы не будем конкурентоспособны и через сотню лет. Станем глухой колонией, дикой и хронически бедной. Но наш отечественный капитал этого не позволит. Нам нужны совсем другие люди, иного качества, иной культуры. Парламентаризм с этим не справится, это ж и дураку ясно. Да и что это за дума, которую я, например, презираю. Парламент тогда парламент, когда он нужен нам, предпринимателям. А если он пускается в собственное плавание, не может выдвинуть ни одного разумного деятеля, предложить толковой программы, он превращается в корабль дураков, в фикцию при чиновничьем произволе, и представляет фасад, не больше. Только мы можем вытащить страну из нищеты и хаоса, мы, а не они. Если мы забастуем, обязательно появится тот, кто возьмётся выражать наши интересы, скажет им «Цыц!» и загонит туда, где им и место. Так оно в конечном итоге и будет. Потому что глупость не поумнеет, и она ни на что не способна, кроме злопамятства. Особенно в России, где такие глубокие корни косности и отсутствие культуры стратегического анализа.
– А как же Пётр Великий, Ленин, Богданов, другие?
Он дёрнул плечом, не вынимая рук из карманов распахнутого плаща.
– Это гении в океане бездарности. Гении здравого смысла или идеи. В России личность от косности спасают только прозрения, гениальные прозрения. А таких людей единицы. Нам и нужно господство предпринимателей, чтобы не зависеть от гениальных случайностей, как было до сих пор.
Мы прогуливались без определённой цели, во всяком случае, мне так казалось, и вышли к просторной, как небольшое поле, площади. Она была светлой в сравнении с улочками старого города. Сразу за площадью открывалась перспектива Тулинской улицы. Слева необычным видом выделялся Андроников монастырь. Там загромыхал неторопливый трамвай, остановился возле сквера у монастыря, потом пересёк площадь и удалился, скрылся за современным зданием. А тоже слева, но ближе, за железной оградой красовался голубой собор: золотые кресты на высоких и стройных луковицах, гармония пропорций, резные окна. Собор огибали трамвайные рельсы, устремляющиеся к пологому спуску, застроенному домами. Иван повёл меня именно туда. Взору открывался такой простор, что дух захватывало: широкая дорога ровной стрелой протянулась вдоль русла Яузы, вдалеке возвышалась внушительная громада высотного здания, шпилем пронзающая бескрайнее небо.
