Оказать маленькую, пустяковую услугу Шурику ей было не в тягость. Она так ненавидела всю эту разбогатевшую, раскормленную сволочь, что испытывала почти физическое удовлетворение от условного звонка диспетчеру. Догадываясь, впрочем, что происходит с башлевым клиентом в дальнейшем. Догадываясь, но нисколько не сожалея.
К ним, ворюгам, все равно, как пришло, так и уйдет. Они себе еще наворуют. Ее принцип был — справедливость. По крайней мере, она так считала. «Пусть гибнет мир, но справедливость торжествует…» — где-то она слышала эти слова.
И неведомо было ей, что как в блатном, так и в милицейском жаргонах есть для нее старое и точное определение — наводчица.
Никто и ничего за эти звонки, за замедленную работу с крупным клиентом ей даже не приплачивал. Звонила, можно сказать, из чистого энтузиазма.
Впрочем, в банке она и так неплохо зарабатывала — на жизнь вполне хватало. И не только. В отпуск съездила на Майорку — три недели отдыхала. Не на последние: еще месяца три денег подкопит, и машину можно брать. Шурик сказал — скоро будет «восьмерка» приличная. Недорого: всего за две «тонны». Он ее у кого-то за долги должен был снять.
А клиента, если сумма значительная, можно было тормозить и тормозить. Самыми разными способами — и полчаса, и час мурыжить. Считать, пересчитывать, через детектор по три раза каждую купюру гонять. Да мало ли способов…
Сегодняшний день был на редкость длинный, тяжелый и со всех сторон неудачный. Жара. Двадцать восемь градусов в тени и безветрие — прямо невыносимая духотища. Потом стрельба эта, крики, сирены, кровь, трупы, милиция.
Менты сначала в кассе всех допрашивали, потом в отделении часа три мурыжили. Какой-то майор-зануда ни с того ни с сего почему-то сразу к ней прицепился: «… вспомните, еще раз подумайте, распишитесь… Спасибо, мы вас еще вызовем…». Визитку свою дал, идиот плешивый! Любой дуре ясно — клеился. У самого, наверное, внуков семеро, а все туда же… На молоденьких тянет.
«Приду домой и сразу — в душ, — Надя почти физически почувствовала, как прохладные струи воды омывают тело. — Продукты — в холодильник. На ужин еще пицца осталась, в холодильнике несколько банок „джин-тоника“ есть, колбаса, яйца. Кажется, кусочек сыру был. Да и в сумке — на три дня хватит. Готовить ничего не буду — в такую жарищу еще у плиты торчать?! Вечером кофе сварю…»
Она вошла в лифт, стараясь неглубоко дышать носом, чтобы отвратительная сортирная вонь, насквозь пропитавшая кабину, как можно меньше попадала в легкие. Закрыла дверь и уже хотела нажать кнопку своего седьмого этажа, как вдруг внешняя дверь лифта опять отворилась и…
