Петля на зайца - Сергей Яковлев

Он был самым настоящим полковником, танкистом. Очень круто!

Не знаю уж, как ему удалось пройти через горнило отдела кадров, чтобы наняться сезонным рабочим — аж третьего разряда! — но прошел, нанялся.

Полковника звали Геннадием Алексеевичем, Геной. Он сам так представился, мол — не на службе, все равны. Ну, Гена так Гена, нам, татарам, все равно, что водка, что пулемет, лишь бы с ног валило.

Вообще-то, сезонными рабочими в полевые отряды чаще всего бичи нанимаются. Деньги у нас, правда, небольшие. Прямо скажем, не длинный рубль. Зато есть масса других плюсов: свежий воздух, спецодежда, регулярная кормежка и с алкоголем — очень умеренно, опять же хоть и парусиновый, но постоянный кров над головой на весь сезон. Да и участковый не достает. Для беспризорного подвально-чердачного народа работа в геологическом отряде — санаторий.

Среди сезонных рабочих эпизодически и приличная публика попадается. Эти только «за туманом и за запахом» едут, за экзотикой. Месяцами не бреются, бороды отращивают, песни под гитару вечерами поют. Я к ним, к интеллектуалам, в общем-то, неплохо отношусь — верным путем идут товарищи. Лучше уж к нам работягами, чем туристами.

Вот туристов я сильно недолюбливаю. Лезут идиоты за приключениями, пачкают природу, в лесу пожары устраивают… В общем, «турье» оно и есть «турье», бездельники.

Среди интеллигентов встречаются самые разные особи. Помнится, в один из сезонов в Архангельской области у меня в отряде работал даже кандидат медицинских наук, хирург. Тоже, как и полковник, рабочим третьего разряда. В самом начале он постоянно для мытья посуды воду на костре кипятил, и руки непрерывно мыл. Моет, намывает, ополаскивает. Такой чистоплотный. Везде у него были марлечки развешены, салфеточки разложены, а в рюкзаке, как вскоре выяснилось, хранился запас медицинского спирта для дезинфекции! Хорошую канистрочку доктор с собой привез, пятилитровую. Умно, ничего не скажешь.

После трехкубовой мелкообъемной пробы, это когда три куба песчано-гравийного материала — что-то около шести тонн — пришлось нам десятилитровыми лотками в речке отшлиховать, наш айболит слегка охладел к чистоте рук. Достал из рюкзака свою заветную канистрочку, и употребили мы ее с лихостью для снятия стресса. Но доктор потом все равно жаловался, что во сне непрерывно воду видит: «Закрою глаза, а она, сволочь, журчит, журчит…».

Вскоре стал я замечать, что наш эскулап иной раз, окровавленный нож об одежду вытирает. Утку или какую-нибудь другую съедобную тварь разделает и ножик о штаны — чик-чик, вытер. Как настоящий якут-тундровик. Этим он немного смутил меня — хирург все же.