— Бэль! — хрипло прошептал он. — Ты спишь?
Она и не пошевельнулась. Его взгляд упал на клочок бумаги, пришпиленный к его подушке. Он с замешательством прочел: «Стыдно так поздно возвращаться».
Когда он вернулся из ванны, Бэль уже повернулась к нему спиной. Простыня медленно приподнималась в равномерном ритме ее дыхания. Он осторожно залез в постель и пододвинулся к ней. Его окоченевшие члены почувствовали благотворное тепло ее тела. Наконец, он отважился и тесно прижался к этому свернутому калачиком телу, к выгнутой дугой спине, к округлым ляжкам… Так его и застиг сон.
Наутро, когда он открыл глаза, он был один. Он оперся на локоть, силясь понять причину разбудившего его шума. Тут кто-то постучал в застекленную дверь. «Второй раз, небось, стучат», — подумал он. И увидел на задернутой шторе, словно в театре теней, отражение фигуры толстого полицейского.
Он встал, словно во сне, натянул халат, и пошел открывать. Полицейский учтиво приложил два пальца к белой фуражке. Потом вытащил из картонной папки и протянул ему бланк: повестка явиться сегодня же во второй половине дня к следователю Понсу, занимающемуся расследованием дела авеню Семирамиды.
Разговор и четверти часа не продлился. Месье Понс оказался учтивым педантичным старичком, обладавшим двумя маленькими слабостями: повторяться и заставлять своих собеседников делать то же самое. Так, например, когда Ноэль сказал ему: «Четвертого я провел вечер в „Ампире“», он настойчиво повторил: «Значит вы говорите, что четвертого провели вечер в „Ампире“», словно простое утверждение никакой ценности в его глазах не представляло. «Да, — ответил Ноэль, протянув следователю повестку из своего участкового отделения, — и вот, в некотором роде, доказательство». «Доказательство?» — спросил месье Понс. Ноэль кивнул: «Я, сам того не зная, нарушил в тот вечер правила движения: поставил машину на улице, где автомобильное движение запрещено. Я и не знал, что, пока я был на просмотре фильма, составили протокол». «Пока вы были на просмотре фильма?» — повторил месье Понс. И обратился к секретарю: «Снимите копию с этого документа, Сюрет. Мы оценим его важность по достоинству». А затем осведомился: «Как же это повестка у вас, если вы явились в участок?» «Просто я попросил помощника комиссара мне ее оставить». «Но зачем?» — продолжал настаивать месье Понс. «Потому что я счел, что это может положить конец несправедливым подозрениям, коим я подвергаюсь». Ноэль рассчитывал заставить этим выпадом открыться собеседника, но был жестоко разочарован. «В таком случае, Сюрет, — просто-напросто сказал месье Понс, — раз месье Мартэну эта повестка больше не нужна, мы сохраним, скорее, оригинал. И попросите комиссариат на Четвертой площади прислать нам копию протокола по поводу месье Мартэна». Миг спустя следователь уже стоял и жал Ноэлю руку, как кому-то, кого не скоро увидит. По крайней мере, такое впечатление от прощания осталось у склонного к оптимизму Ноэля.
