— Когда я вчера вернулся домой, нашел от нее записку, — счел он необходимым добавить. — Написала, что едет поездом в 18.10.
— Бедняжка Ноэль!
Указательным пальцем с ярким ногтем Рэнэ ткнула в разостланную на столике газету:
— Чего это вы тут читаете?
Ноэль призвал все свое хладнокровие:
— Рассказ о сенсационном убийстве. Вроде бы Иуду Вейля нашли сегодня утром убитым.
— Иуду Вейля?.. Не правда ли, что он был добрым приятелем Бэль?
Ноэль невольно испытал боль, словно от удара. Что его и рассердило:
— Право, он был таким же ее приятелем, как и вашим! Они с Юдифью время от времени приглашали нас на ужин или в бридж перекинуться. Если я только не ошибаюсь, ведь это вы нас познакомили?
— Точно, — искренне призналась Рэнэ. — Ну как, полиция рассчитывает скоро кого-то арестовать?
— Не думаю. «Комета» заявляет, что убийца, якобы, еще и совершил кражу.
— Странно. А я бы скорее подумала о мести какого-нибудь оскорбленного мужа. И как же его убили?
— Колотушкой от китайского гонга.
— Зря вы ко мне вчера вечером не пришли. Я бы вас с радостью угостила, да и алиби бы у вас было превосходное.
— Вы хотите сказать: «у нас»?
— Ну, можно и так сказать! Хоть многие мои приятельницы могут поручиться, что между девятью и одиннадцатью я болтала с ними по телефону.
Чтобы скрыть смятение, Ноэль жестом приказал гарсону принести счет.
— Успокойтесь! У меня у самого бесценный свидетель: Ванда!.. Кстати, с какой это стати именно нас могут заподозрить?
— Потому что в первую очередь всегда подозревают близких жертвы. Если, конечно, верить авторитету авторов детективов.
Минута молчания.
— Из нас троих только Бэль уж никак не могла быть у Вейля!
Ноэль почувствовал, что больше не в состоянии продолжать этот разговор.
— Что собираетесь сейчас делать? — спросил он, чтобы положить конец этой теме.
— Еще не знаю. Жду вот, что вы предложите мне что-нибудь милое, необычное такое.
Ноэль принял внезапное решение:
— Попозируйте-ка мне. Свет хороший. Очень хочется поработать над вашим портретом.
Рэнэ состроила гримаску:
— Я думала, что у вас больше воображения. Ну, ладно!.. — И, поскольку он уже бросился к двери, добавила: — Дайте хотя бы время гарсону принести сдачу.
Три недели тому назад Ноэль, не без некоторого опасения, начал портрет Рэнэ во весь рост. Рисовать незнакомую модель, тайный механизм которой открывается лишь постепенно, в ходе откровенной беседы — задача столь неблагодарная, что художник не расценивает частичную неудачу, как доказательство собственного бессилия. Но в этом конкретном случае все было по другому. Ноэль знал, что, как никто, может написать портрет выразительный, внутренний. Это предприятие являлось добровольным испытанием, из коего он либо выйдет возросшим в собственных глазах, либо надолго обескураженным.
