— Я ведь к тебе по срочному делу, голубушка, — улыбнулся он. — Просто-таки по архисрочному.
— Неужто? — Тамара Юрьевна смотрела на него уничтожающим взглядом, каким чистоплотная хозяйка смотрит на выскочившего из умывальника таракана. — Тогда ультиматум, дружок. Сперва сниму с тебя пенки, все дела потом.
К такому повороту Сергей Петрович был готов и понимал, что разумнее не противиться. Пенки она начала с него снимать прямо в ванной, а окончательно угомонилась на своем утешном ложе, напоминающем размерами небольшой стадион. На все похмельные утехи ушло часа полтора, и чтобы уложиться в такой сравнительно короткий промежуток, Сергею Петровичу пришлось попотеть от души. Затем он принес ей кофе со сливками, рюмку коньяку и тонко нарезанный, как она любила, апельсин.
Тамара Юрьевна блаженно дымила черной сигаретой, ведьмины очи потеплели.
— Все-таки ты классный мужик, — похвалила Сергея Петровича. — Пожалуй, у меня таких не было.
— Сейчас не о том речь, — Сергей Петрович опустился у ее ног. На плечи накинул ее белый банный халат, в котором могло уместиться двое таких, как он.
— Слушаю тебя, родной мой!
— Большаков Донат Сергеевич. Слыхала про такого?
— Что дальше?
— Сегодня вечером он должен предложить тебе работу. Или лечь с тобой в постель. И то и другое меня устраивает.
Несколько мгновений пожилая кудесница испепеляла его жгучим огнем цыганско-еврейско-испанско-славянских очей, но он даже не задымился.
— Ты заурядная гебешная ищейка, — наконец холодно изрекла. — Мустафой ты подавишься. Это не Подгребельский. Это даже не Березовский.
— Обсуждать нет смысла. Ты сможешь это сделать? Через три часа он будет на презентации какой-то гадости в этом вшивом притоне, в Эль-палац-клубе. У него выступление.
— Кажется, я уже говорила. Ты чудно на меня действуешь, Сережа. Мне все время хочется плакать. Наверное, это любовь.
— Тамара! Ты сделаешь это?
В ответ она рассказала поучительный случай. Однажды покойный Подгребельский, возомнив себя круче папы римского, попробовал перебежать дорогу Мустафе. Речь шла об аренде складов на Лосиноостровской. В них одновременно вцепились концерн «Свиблово» и «Русский транзит». Сделка была выгодная, с реальной возможностью мгновенно сбыть территорию немцам за наличник. Недоразумение возникло из-за того (типичная, кстати, ситуация), что какой-то хваткий чиновник из префектуры дал добро и «Свиблову» и «Транзиту», получив солидную мзду и с тех и с других. Бесстрашный, волевой был паренек, его вскорости скормили щурятам в Москве-реке. Умные люди, в том числе и Тамара Юрьевна, и Козырьков, когда узнали, на кого нарвался шеф, сразу посоветовали: отойди, остынь, не дури. Куда там! Подгребельский на ту пору уже думал о себе, что он двухголовый. Ввязался. Опередил. Прокрутил купчую через подставное лицо. Схватил бабки. Радовался, как ребенок. Надул батюшку.
