— Невозможно, девонька.
— Почему?
— Сам на Москву собираюсь. Там, может, увидимся, даст Бог.
Настена за занавеской ухватилась за грудь. Еще прежде, чем он это выговорил, поняла, что уйдет. Значит, знак ему был. С печи слетел воробушком, колбасу жрал, как хлеб. Водки выпил. Она догадывалась, зачем он нацелился в Москву. Все тело от горя обмякло, как студень.
— Да, да, матушка, — шумнул ей Савелий. — Иди за стол. Чарку примем на посошок.
Настена не послушалась. Упала на пол, сжимала обеими руками колесо в груди, которое жгло огнем.
Глава 10
Расположились на высоком, обитом бархатом помосте, посреди яблоневого сада, усеянного светлячками иллюминации. Внизу, за длинными столами — охрана, прихлебатели, гости, челядь. Пируют вперемежку — первобытный срез демократии. Чуть дальше — просторная поляна, освещенная кострами, где гуляет, ликует беззаботный народ. Языческий обряд, проводы Ярилы. Скоро, чуть нахлынет тьма — пик торжеств, ритуальное жертвоприношение. Мсье Дюбуа держался с достоинством, хотя малость осовел от избытка шума, питья и впечатлений. Бог весть, что ему чудится, погруженному в коньячные грезы, но Мустафа не сомневался, что гость сумеет оценить по достоинству необычное шоу.
С удовольствием пригубил чашу с густым, пахнущим травами медом, прокатил по деснам липко-тающий колобок. Его лицо, озаренное закатом, казалось высеченным из темного, блестящего сланца. Они продолжали разговор, который вели уже несколько минут.
— Другой возможности не будет, — сказал Донат Сергеевич с убежденностью пророка. — Или мы взнуздаем мир сегодня — или никогда. Чернь опомнится и хлынет из всех щелей, как из вскрывшихся фурункулов. Нас смоет гноем, дорогой Дюбуа.
— Чего ты хочешь, — усмехнулся француз. — Не дури мне голову. Я не люблю играть в загадки.
— Никаких загадок, — по каменному лику скользнула гримаса неудовольствия. — Суть в том, что огромные человеческие стада испокон века, тысячелетиями подчиняются первобытным инстинктам. В двадцатом веке это очевиднее всего проявилось в России. Эту страну целое столетие трясет пещерный колотун. Мы можем ей помочь, и мы ей поможем. Наша маленькая Зона — всего лишь лабораторный опыт, но он, как видишь, удался. Из этого семечка, уверяю тебя, вырастет могучее дерево. Разве тебя не волнует возможность превращения миллионов скотов в организованные коллективы счастливых, трудолюбивых личностей?
Мсье Дюбуа поудобнее откинулся на гору подушек.
— Наверное, ты не сумасшедший. Наверное, ты мечтатель. Но все же скажи, что я с этого буду иметь? Какой процент прибыли? Назови цифры.
