«Что может гореть?» — подумал мельник, и потом стало слышно, как он пошел на чердак. Ступеньки, брюзжа, вели его наверх, и когда открылось чердачное окошко, испуганная Ух метнулась в тень от противоположного берега. Лицо человека ярко осветил струящий откуда-то издалека свет.
«Камыши! — пробормотал он. — Камыши! Сколько раз я говорил, чтобы запретили этим щенкам баловаться огнем. Там же сложен весь камыш, срезанный в этом году, да еще и прошлогодний. Это, конечно, он горит. Весь, видать, пропадет».
Мельник обвинял в поджоге ребят, думая, что они развели там костер. Поблизости от камыша на пашне мелькало несколько огоньков, и как знать, откуда занес первую искру ветер. Может быть, кто-нибудь бросил горящую спичку, и маленькая искорка долго тлела в гнилых камышах, пока не вспыхнула, найдя сухие стебли. Прочее уже дело времени и ветра. Дождя давно не было, и пламя пробегало по поникшим коричневым метелочкам, словно белка по выгнутой ветке. Отвоевав большое пространство, оно ликовало, порхало, плясало; постепенно робкое потрескивание огня перешло в громкое гудение, наполнившее тишину осенней ночи.
Сбежав вниз по лестнице, мельник остановил мельницу; заскрипел ключ, и раздался стук в окно.
—Мари, слышишь, вы спите, а я побегу на край поля, там камыш горит.
Женщина растворила окно.
— А лес не загорится?
— Да нет! В деревне примут меры. Камыш все равно уж пропал, а лес еще можно спасти. Я скоро вернусь.
—Спроси, почем торговали яйцами на базаре. Мельник сердито передернул плечами.
—Ну конечно, только и дела мне сейчас, твои яйца, — и, отойдя от окна, он повернул к тропинке; следом двинулась его длинная колышущаяся тень.
Он не заметил, что за ним увязались две собаки, которые тоже почуяли какую-то опасность в этом свете среди ночи.
Казалось, на севере в неурочный час взошло солнце. Пламя охватило все заросли камышей, и его дымящиеся красные волны с шипением катились к реке.
Лутра не видел в этом ничего опасного. Человек ушел, и собаки ушли. Он ждал. Быть может, сам не знал, чего, но ждал и не обращал внимания на то, что маленькие лещики с необыкновенно громким плеском всплывали у берега на поверхность.
Но вот, точно ничего не видя и не слыша, появилась крыса, и на нее Лутра уже не мог не обратить внимания. Когда она отвернулась, он, ринувшись вперед, впился в нее своими острыми зубами. Но она так мерзко пахла, что он тут же выплюнул ее из пасти. Мало того, что крыса не относится к числу чистоплотных животных — она ведь живет в грязи и ест все подряд, — но эта была к тому же перепачкана дегтем. Недавно где-то разлили деготь — на мельнице или на корабле, — и теперь выдра чувствовала во рту его едкий запах. Она с отвращением потерлась носом о гладкий камень.
