Потом он нашел щуку, которой немного утолил голод, и теперь лежал, прислушиваясь. Луна уже поднялась высоко, река тихо текла в своем русле, над лугом — туманная, холодная тишина, из деревни изредка доносилось сонное тявканье собак, и петухи возвещали, что минула полночь.
Подняв пострадавшую в драке голову, лис пошел к деревне.
Лутра в это время был уже далеко. По дороге он успел осмотреть свое летнее жилище, — ведь у выдры обычно две квартиры. Чаще Лутра пользовался норой, но если забредал далеко, то перед наступлением рассвета прятался в дупло старой ивы, куда пробраться можно было только с воды. И это жилище было устлано травой, мхом, и он прекрасно в нем отдыхал, хотя в стволе дерева какой-то дятел, ища червяков, выдолбил небольшое, размером с карманные часы, отверстие. Отверстие это Лутре пригодилось: не пришлось прокапывать под землей отдушины, но слишком много звуков проникало снаружи. Иногда синицы просовывали в него свои косматые головы и озабоченно моргали в темноте.
—Цинн-цинн, чере-чере, кто тут?
Лутра, быть может, и схватил бы птичку, но отверстие было так высоко, что он не мог до него дотянуться.
На вопрос любопытной синицы, он даже не открывал глаз, но однажды, когда после короткого разговора в дыре показался ивовый прутик и, вращаясь, проскользнул по стенке дупла, Лутра, конечно, вскочил на ноги.
— Ты ничего не заметил? — спросил детский голосок.
— Ничего. Абсолютно ничего.
— Значит там пусто. А я знаю одно сорочье гнездо.
— Ты вечно все знаешь.
— Но он может и соврать, — произнес третий голос.
— Наподдать тебе, что ли?
Лутра стоял, приготовившись к бегству, но ивовый прутик выдернули из дупла.
—Где твое сорочье гнездо? Смотри, если обманываешь, отстегаю тебя этим прутом.
Ребята ушли, а Лутра растянулся опять на травянистой подушке, но потом несколько дней не приближался к этому жилищу.
И сейчас он чуть было не проплыл мимо него, но вдруг, точно вспомнив что-то, повернул назад и вынырнул возле старой ивы, но тут же отдернул голову: из дупла неслась ужасная вонь, а через верхнее отверстие кто-то выскочил. Лутра тут же выбросил свое гибкое тело из воды, но хорька поймать не успел. У большой выдры засверкали глаза, она зашипела от злости. И с отвращением принюхалась, — ведь напуганный зверек окатил выделениями из своей железы стенку дупла, а запах их невыносим как для животных, так и для людей. Это последнее оружие хорька, перед ним отступает даже самая смелая собака, а хорьку довольно и минутной передышки, чтобы спастись бегством.
