— Я поняла это уже давно, — прошептала она. Она поняла, что Ральф — человек не только очень страстный, но и очень преданный. Относящийся к любви всерьез, что бы ни писала о нем бульварная пресса.
— Пока я лежала в лазарете, у меня было время подумать об отце. Я вспомнила то, что почти забыла. — Точнее, не хотела помнить, подумала она. — Перед тем как выехать из дома в грозу, он сказал маме, что любит ее. Сказал, что не всегда был хорошим мужем, и пообещал исправиться. Но не успел выполнить обещание.
Ральф погладил ее по голове.
— Главное, что он хотел его выполнить. Должно быть, твоя мать очень любила этого человека, если соглашалась идти с ним через все шипы и колючки. Это легко понять, когда ты сам ощущаешь нечто подобное.
Ингрид кивнула и почувствовала, что у нее защипало глаза. Она думала, что разбирается в любви, но до Ральфа не смыслила в этом ни капли. Теперь она знала то, что ее мать знала всегда: настоящая любовь не ставит условий. Ты либо любишь, либо нет. Третьего не дано.
Во всяком случае, им с Ральфом. У Ингрид зазвенело в ушах, дыхание стало частым и прерывистым.
— Откуда ты так много знаешь?
Он взял ее руки, повернул и начал целовать ладони.
— Я ничего не знаю. И подозреваю, что никто ничего не знает. Мы можем только одно: пытаться. Ингрид, ты согласна попытаться?
Ингрид освободила руки и прижала его голову к своей груди. Ее пронзило острое желание, похожее на боль. От счастья кружилась голова.
— Кто я такая, чтобы спорить с легендой?
Ральф выпрямился и покрыл поцелуями ее плечи.
— Давай поженимся. Прямо сейчас.
Ингрид громко рассмеялась, а потом виновато посмотрела на дверь спальни Эрни. Но мальчик и не пошевелился.
— Даже тебе не под силу организовать княжескую свадьбу посреди ночи!
Руки Ральфа расстегнули платье и стянули его с плеч Ингрид, губы приникли к ключице и начали покрывать ее поцелуями.
— Тогда убежим вместе.
От его прикосновений тело горело огнем. Ингрид, умиравшая от желания, выгнула спину.
— Бежать с шестилетним ребенком нелегко.
— Раз так, выхода нет. Придется ждать свадьбы. — Он ласкал Ингрид до тех пор, пока она не поняла, что до венчания просто не доживет.
Ингрид прижала руку к его груди.
— Самое главное — чувство, которое живет здесь.
Он накрыл ее руку ладонью.
— Если ты чувствуешь хотя бы половину того, что чувствую я, ожидание будет для тебя пыткой.
Никто не знает этого лучше, чем она.
— Стоит потерпеть, чтобы соединиться навсегда.
Ральф застонал, но вернул платье на место.
