Казалось, огненный шар погружается не в пучину океана, а в нее саму, согревая изнутри. Ощущать что-нибудь другое было невозможно. Герольштейнские острова славились своими закатами, но она никогда не видела более впечатляющего зрелища. Если бы не близость стоявшего рядом мужчины, эта роскошь повергла бы ее в трепет.
— Вы когда-нибудь видели такую красоту? — вполголоса спросил Ральф.
Но закат не волновал Ральфа. Ингрид обернулась и увидела, что Ральф не сводит с нее горящих глаз. Она окончательно потеряла голову, полетев с ним. Его интересует только физическая связь, а Ингрид поклялась, что будет ждать более глубокого и серьезного чувства.
Несмотря на полное отсутствие опыта, Ингрид понимала, что желает его. Здравый смысл и знание того, что собой представляет этот человек, не мешали ей жаждать его объятий. Она хотела жаждущих прикосновений его губ, хотела, чтобы поцелуи заглушили внутренний голос, советовавший ей сохранять благоразумие.
Следует прислушаться к этому голосу, следует вспомнить отца, который был красив и обаятелен, но не заботился ни о ком, кроме себя. Его бесконечные романы, его безответственность приучили Ингрид к мысли, что надеяться можно только на себя. Она не хочет чувствовать никакого влечения к человеку, который может бросить ее так же, как это делал отец.
А если ей требуется более убедительный пример, то достаточно вспомнить молчание Ральфа в ответ на известие о рождении Эрни. Ингрид гордится тем, что любит этого ребенка так, словно сама родила его. А Ральф? Где он был тогда?
Ральф поглаживал ее шею, и от этой ласки по спине Ингрид бежали мурашки. Она не сопротивлялась, когда он опустил руку и развернул ее лицом к себе. Она пыталась сохранить здравый смысл, но чувства оказались сильнее. Прижавшись лбом к шее Ральфа, она вдохнула запах его кожи, запах мускуса и соленого морского воздуха. Ее пульс участился.
Что ей делать с этими чувствами? Она не хочет их испытывать, но не может сопротивляться влиянию, которое оказывает на нее Ральф. Не может и не желает. На самом деле она желает только одного: прижиматься к нему все крепче и крепче, пока тайна интимной близости мужчины и женщины не перестанет быть для нее тайной.
Потрясенная собственными мыслями, она попыталась отстраниться, но Ральф не отпустил.
— Не бойся, я не обижу тебя, — прошептал он и свободной рукой отвел волосы от ее лица.
Он уже обидел ее. Сильнее, чем может себе представить. Вероятность того, что это повторится снова, очень велика. Он обольстит ее и бросит, как делал уже не раз. Это само по себе достаточно ужасно. Но страшнее всего, что он причинит боль ее ребенку. А этого она допустить не может.
