– Мы к этому готовы, – сказал Иконников. – К сожалению, в ногу у нас идет только Тырин.
Никто не засмеялся. Эта молчаливая демонстрация солидарности позволила Ныркову понять, что солдаты относятся к беспокойному лейтенанту совсем по-иному, нежели Иконников и Якушев.
Нырков встретился взглядом со светлоглазым сержантом-крепышом. Он сидел во втором ряду, расправив ровные, сильные плечи, и за все время ни разу не улыбнулся.
– А у вас, товарищ сержант, – спросил Нырков, обращаясь к нему, – есть предложения?
– Естественно, есть.
– Какие именно?
– Я считаю, товарищ майор, что на постах стоило бы оборудовать бетонные стенки. Хотя бы в полроста. И лучше полукруглые.
– Для чего? – удивился Нырков.
– На седьмом посту часовые чувствуют себя очень неуютно. Площадка голая, а вокруг лес. И никакого укрытия. Если произойдет нападение, то из темноты можно снять часового без особого труда.
Иконников засмеялся и укоризненно закачал головой:
– Вот уж от вас не ожидал, сержант Елизаров! Что такое на всех сегодня напало? Можно подумать, что мы в Ольстере или в ЮАР. Бетонные стенки… Предложите еще вооружить часовых противотанковыми ракетами…
– Понял вас, товарищ подполковник, – сказал сержант и сел.
– Видите, товарищ майор, – прозвучал голос из заднего ряда, – на наши заботы здесь всегда есть ответ: не надо – и все.
– Кто вы? – спросил Нырков.
– Рядовой Борцов, – поднялся с места и назвал себя неприметный с виду круглолицый солдат. – Теперь в армии служат «от» и «до», не больше и не меньше.
– Почему вы так считаете? – спросил Нырков. – Это очень серьезное обвинение.
– Чтобы служить по чести, нужно иметь убежденность в том, что это твоя обязанность.
– Разве служба в армии перестала быть делом чести?
– Для меня – да. Это скорее крепостная повинность для дурака из простой рабочей семьи.
– Я из семьи инженеров, однако тоже служу, – сказал Нырков.
– Вы сами избрали профессию. Учились. Теперь тянете лямку. А меня в армию забрали…
– Призвали.
– В народе говорят «взяли». Что в тюрьму – что в армию. Забрали. Загребли. Потому что призывают под знамена добровольцев. Нас же забирали. И люди с этим мирились, потому что одна участь была у всех парней. Теперь демократы сочли, что все должно быть иначе…
– Рядовой Борцов, – сказал Иконников сурово, – вы полегче с разными обобщениями.
– Запрещаете говорить? Пожалуйста, замолчу. Это тоже вполне демократично.
– Почему? Говорите, – пожал плечами Иконников. – Только не надо лозунгов. Давайте факты.
