– А то, – сказал Клыков. – Тут тебе, Елизар, не мамин дом и не та рота, где можно опустить ухи и не слушать, когда говорят старшие.
Елизаров похолодел от того, насколько точно Клыков угадал его мысли.
– Да я не…
– Вот именно, ты «не». Отпусти его, Володя, – сказал Клыков. – Пока. Мальчик, я думаю, кое-что уже понял.
Топорок убрал нож, сел на диван, закинув ногу на ногу. Сказал вразумляющим тоном:
– Огурчик, когда разговор окончится, ты уберешь. И тряпочкой подотрешь. Нам беспорядок не по нутру. Понял, шнырь?
– Это потом, – сказал Клыков. – А теперь слушай сюда, Елизар. Все, что ты задумал с ювелирным, – от разжижения мозгов. Я понимаю: красивая баба, шикануть хочется, а цацки плохо лежат. Да, в ювелирном золотишко есть. Но ты забыл про уголовку. Учти, малец, когда урка на ментов рожу корчит и сплевывает через губу, – это дешевка. Сыскари работают на совесть, об этом надо помнить. Ты в зоне баланду пробовал? Не советую. Верно, Володя?
– Ну, – прогудел Топорок и лениво потянулся к бутылке.
– Верно, старик, – одобрил его Клыков. – Наливай всем. Выпьем, сержант?
– Выпьем.
Происшедшее оставило в душе Елизарова гнусный осадок, от которого хотелось поскорее избавиться. Надо же, как его подставила Ромка!
– Не вешай носа, – подбодрил его Клыков. – Разговор был между нами. А сделать капитал мы тебе поможем. Сколько бумаг ты считаешь деньгами?
– Деньгами? Начиная со ста тысяч.
Елизаров ответил не задумываясь. Эти цифры, олицетворявшие нижнюю границу богатства, давно жили в его воображении. Конечно, миллион был бы лучше, чем сто тысяч, но его приобретение казалось нереальным.
– Губа не дура, – усмехнулся Топорок. – Ты хоть в жизни видел столько?
– В кине, – сострил Зотов.
– Значит, увидишь, – усмехнулся Клыков. – Всего тысяча стольников. Вот столько. – Он раздвинул пальцы, показывая воображаемую толщину пачки денег.
– Где ж их возьмешь? – уныло спросил Елизаров. – Достать и толкнуть десять «калашей»… Это невозможно…
– Есть дела повыгодней. Что там, к примеру, на ваших складах?
– А! – Елизаров презрительно сморщил нос и махнул рукой. – Мура всякая. Железки…
– А если я скажу, что твои сто кусков лежат именно там, – возьмешься потрясти кладовки?
– Что за вопрос? Возьмусь запросто, только их охраняют дай бог как!
– Тогда забито. Об остальном потолкуем позже.
– А чего тянуть? – возразил Елизаров, уже захмелевший. – Мне до дембеля три месяца.
– Не гони коней, сержант, – оборвал его Клыков. – Такие дела с умом надо делать. До поры до времени – затихни. Ни одного патрона Ахмедке. Понял? И Ромке – ни слова.
