Словно во сне, я шел за "бронтозавром" по узкой, выложенной кирпичного цвета плиткой дорожке. Миновав цех, мы попали в длинный полутемный коридор, в конце которого выделялась крашенная в оранжевый цвет металлическая дверь сзасовом.
Машина отперла дверь и приказала:
— Входите!
Я шагнул в полутемную комнату, пытаясь разглядеть, куда я попал.
— Угощение для вас, профессор, — сказала машина и захлопнула дверь.
— Что?! — воскликнул я и, похолодев от ужаса, бросился назад.
Но засов снаружи уже успел лязгнуть, путь к отступлению был отрезан.
— Откройте! — завопил я. — Вы не имеете права! Я — гражданин России. Я не желаю быть угощением.
— Успокойтесь, голубчик, — донесся из темноты хрипловатый мужской голос с откровенным кавказским акцентом. — Никто не собирается вас кушать. Эта дурацкая машина все время путает слова — недостаток мультилингвистики. Знание двадцати языков не всегда идет на пользу. Она просто хотела сказать, что вы мой гость.
Из полумрака вынырнул плотного телосложения седой мужчина в потертом костюме.
— Профессор Абуладзе, Эдуард Гургенович. А вас как величать?
— Семен… можно просто Сеня, — оторопело ответил я.
— Вы, наверное, замерзли? — спросил профессор, сочувственно глядя на меня, стоявшего перед ним в одних плавках. — Вот, наденьте. — Он протянул мне белый халат.
— Спасибо, профессор, — сказал я, решив, что буду называть его "профессором", поскольку имени-отчества не запомнил, а переспрашивать было неловко. В халате действительно стало уютнее.
— Вот что, Сеня, хочу сказать откровенно: вы в полном дерьме.
— Не понял…
— Я имею в виду, что ситуация, в которую вы попали, почти безвыходная. Как, впрочем, и у меня. Мы с вами пленники самого чудовищного за всю историю человечества тирана — роботизированной целлюлозно-бумажной фабрики, как бы смешно это ни звучало. Садитесь, — он пододвинул мне табурет, — сейчас я вам все объясню.
И профессор начал свой странный рассказ. Чем дальше я слушал, тем больше округлялись мои глаза, ибо поверить в услышанное мог разве что человек с больной психикой. Но после прогулки по острову в компании механического чудища я уже не был уверен в себе. По словам профессора, идея строительства полностью автоматизированной фабрики по производству бумажных изделий принадлежала ему и группе тбилисских ученых. В качестве полигона был выбран этот маленький остров в Черном море.
— В каком море?! — переспросил я.
— В Черном. А что вас так удивило? Поначалу этот остров был необитаемым, а потом наш институт с помощью заинтересованного спонсора приобрел его в собственность. Под моим руководством здесь трудилась целая армия специалистов. Прятать нам, в общем-то, нечего — это всего лишь целлюлозно-бумажная фабрика, хоть и необычная — поэтому никаких средств сверхзащиты мы не придумывали. Разве что пустяшную электромагнитную оболочку да простенькие оптические искажатели, чтобы со спутников не было видно всех подробностей. Ну, а против любопытных туристов и прочих зевак по периметру острова стоят слабенькие психотронные излучатели, они попросту отпугивают непрошеных гостей, не позволяя им приближаться к острову.
