А вы, значит, Наташа, — обратился главврач к Наташке Залесской. — Имел честь слушать лекции вашего дедушки.
На веранде было слышно, как летит муха.
— Да-с, молодые люди, — продолжал главврач, — мне доложили о ваших подвигах. Акишина кто?
Нинка съёжилась, поникла под взглядом этого большого человека.
— Нехорошо! Конечно, вы подлежите выписке за нарушение режима. А вы — Аня? — обратился главврач к Аньке. — Ну-ну.
Анька замерла.
— Но учитывая, что вы чистосердечно признались в том, что нарушали режим, мы с Евгением Петровичем решили проявить к вам снисхождение и оставить вас в санатории. Всех. Операции пройдут по плану. Да-с…
Сейчас вы все, я подчёркиваю — все — садите свои деньги медсестре. А мы на посту заведём тетрадь, в которую вы будете писать, что вам надо купить в городе.
И благодарите Евгения Петровича — это он за вас просил. Я надеюсь, что больше не будет нарушений. И больше не будет снисхождений.
Главврач ещё раз прошёлся взглядом по всем лежащим перед ним. Сколько больных, за всю его жизнь, с надеждой смотрели в его глаза. И эти — смотрят.
«Дети, дети… знали бы вы, как я люблю вас!» — подумал главврач, но вслух ничего больше не сказал.
Главврач удалился, а мы остались — обрадованные, ошарашенные. Как будто мы встретились на нашей веранде с добрым волшебником.
— Ура! — закричала Нинка.
Никто её не поддержал. Всё закончилось хорошо, но слишком много всего произошло за эти два дня, чтобы можно было кричать «ура».
— Ура йий! Усых пэрэбаламутила! — выразил общее мнение Миронюк.
Как бы событие ни закончилось, но ведь оно произошло. Нельзя было вычеркнуть его из жизни, и нельзя было сделать вид, что не произошло ничего.
— Как хорошо! Какой молодец Ярославцев! — сказала Маша.
— Ты видишь, Анька, всё хорошо! Значит, ты правильно сделала! — сказала и Наденька.
— Анька, живём! — крикнул и Стёпка со своей половины.
— Ну, Нинка, ты, наверно, в рубашке родилась! — сказал Славик.
— Сиди уже Нинка, не дёргайся больше, — сказал Костик неожиданно серьёзно. — Не надо, чтоб другие из-за тебя страдали.
Наташка сидела на кровати, пытаясь понять, что же произошло — хвалил главврач Аньку, или ругал? Больше было похоже, что хвалил. Так предательница она, или не предательница? А я? А я кто? И вообще, что всё это значит?
Одно она знала — позора перед родителями не будет, и она ещё побудет здесь, ещё побудет! Может, Славик поссорится со своей Светкой? Хоть бы поссорился!
Наташка уже перестала обижаться на Аньку. Нинка была спасена, и всё осталось на своих местах.
