Этот гробовых дел мастер решил сделать своим должником Мишкольца! Это ему удалось бы только в одном случае. В случае смерти должника – его долг платит поручитель. Любой третейский судья вынес бы приговор в пользу Карпиди – хоть договор у них и был устный, о нем многие знали. Для Мишкольца это, конечно, не сумма, но дело не в деньгах. Тут же разнеслось бы по всем организациям, что Мишкольц платит Поликарпу. Это подняло бы авторитет Карпиди и опустило бы шефа.
Опустить Мишкольца – вот чего добивается старая лиса! – Он сделал еще глоток. – А что с этого будет иметь наш друг Петя Криворотый? Опустить Мишкольца ему, конечно, тоже хочется, но ведь в случае гибели Федора на его территории ему не отвертеться! Шеф предложит поделить долг Карпиди, и третейский суд его поддержит. Пит не мог этого не понимать и никогда бы не пошел на такое. Значит, Поликарп действовал в одиночку. Как говорится, погнался за двумя зайцами. В результате человек получил пулю в лоб. От кого? От девчонки? Кто она, эта привлекательная особа? Кто подставил подножку Карпиди?.."
– Геннадий Сергеевич! – донеслось из комнаты. – Сам не заметил, как провалился, – смущенно оправдывался Федор.
– Поспи, Федя, поспи, – посоветовал Балуев. – Только переляг на диван.
Я ненадолго уеду. Ты дождись меня, как проснешься. Ты мне нужен со свежими мозгами.
– Проснулся сейчас и решил, что все мне приснилось, – сообщил Федор, устраиваясь на диване. – А как понял, что нахожусь в вашей квартире, так все опять навалилось с новой силой!
– Могло быть и хуже, Федя, – успокоил Геннадий. – Потом потолкуем. – Он вышел и прикрыл за собой дверь гостиной.
«Карпиди сделал первый шаг, теперь моя очередь!» Он отодвинул чашку с недопитым кофе, взял телефонную трубку и, больше не раздумывая, набрал номер той, которая не отвечала ему взаимностью.
Два черных «шевроле» медленно заползли во двор двухэтажного старинного дома с высоким – в пять ступенек – крыльцом и массивными колоннами, поддерживающими серый облупленный фронтон с примитивной лепниной в виде трех голых баб, то бишь граций, в окружении разнообразной дичи, то бишь фауны. В советское время в этом здании располагался детский сад, и во дворе до сих пор красовались остовы прежних детских утех: беседки с прогнившими крышами, заржавевшая металлическая горка, фанерная ракета с проломленным носом и выгоревшими на солнце звездами, исписанная детьми явно не детсадовского возраста. Композицию завершал навеки осушенный фонтан с гипсовым мальчиком посередине пухленькое тельце и кудрявая головка едва держались на железных штырях, торчащих из постамента, заросшего мхом и загаженного не голубями и не кошками. Все это напоминало кадры тех дней, когда наши войска освобождали города от немецких захватчиков.
