— Жить себе тихо, мирно, чо.
— А потом умереть? — мужчина начал говорить громче.
— Понятное дело, — Олег пристально взглянул на оппонента. — Вот ты философ, а элементарных вещей понять не можешь.
— И зачем все это? Для того, чтобы твои дети опять повторили тоже самое, что сделал ты? И думали, нужно ли им самим двигаться по этому замкнутому циклу?
— Слушай, по поводу детей ты с женой ссорься, а мне тут нечего, — Олег ушел от ответа. — Не удивительно, что ты с ней постоянно ругаешься. К тридцати годам любой нормальный мужчина обязан завести ребенка. Забудь свою философию, живи спокойно, и вы мигом помиритесь, — он сделал паузу. — Рождение. Дети. Смерть. Это такой порядок вещей. Понимаешь? Он просто есть и все. Так должно быть.
— Хорошо, давай по-другому, — Григорий задумался. — А кто и зачем этот порядок установил? Тебя не мучает вопрос: что будет после смерти и будет ли что-нибудь вообще?
— А зачем это знать? Ведь без этого жить легче, — не сдавался Олег.
— В этом я с тобой согласен. Может быть, знать и ненужно. Но задумываться? Задумываться?! — Григорий выразительно посмотрел на меня и на Олега.
— А зачем? С такими мыслями ведь счастлив не будешь. Они только мешать будут. Вот можешь мне объяснить, для чего это нужно? Что тебе это дает? — Олег начал морально давить на Григория.
— У меня появляются некоторые выводы и хотя бы какое-то понимание проблемы.
— Давай, поведай, что же ты понял, — сказал Олег издевательским тоном.
— А то, что реальность непознаваема, — Григорий сделал паузу, перед тем, как продолжить дальше. — И сколько не размышляй о ее сути, достоверно ничего не узнаешь, потому что доказательств нет, и никогда не будет. Разве что после смерти ситуация может проясниться, и то не факт, — все замолчали. Я вступил в разговор.
— А если бы был некий способ узнавать ответы на все вопросы, вы бы их задали? — спросил я Григория. Эта тема оказалась мне близка.
— Я бы спросил, каково мое предназначение в этом мире, что мне делать, чтобы быть счастливым — не задумываясь ответил Григорий.
— А остальные вопросы? Про жизнь, ее смысл и все то прочее, про что вы только что разговаривали?
— Я бы не стал их задавать.
— Почему? Сами же только что говорили — удивился я.
— Потому что знать подобное — опасно для рассудка. А вдруг окажется, что я подключен к Матрице, как в том самом фильме? Или, что это все всего лишь сон? А может быть, я сам выдумал этот мир? Вдруг после смерти не будет существовать моего сознания? И как я буду дальше жить, если постигну такое? — Григорий посмотрел на меня. — Нет, это слишком опасно, такими вопросами можно обречь себя на долгие нравственные мучения. Я бы не хотел узнать подобное.
