25. Дни мои быстрее гонца, - бегут, не видят добра,
26. несутся, как легкие ладьи, как орел стремится на добычу.
25–26. Жизнь внушает Иову одно лишь отвращение; желание ее продолжения неуместно. Наличною действительностью оно не поддерживается: в жизни Иова, протекающей так быстро, что с нею не может сравниться быстрота гонца, легкой сделанной из папируса лодки (евр. «ebeh»; cp. Ис XVIII: 2) и орла ( VII: 7 ; Пс LXXXIX: 10), нет ничего отрадного; все оно осталось позади.
27. Если сказать мне: забуду я жалобы мои, отложу мрачный вид свой и ободрюсь;
28. то трепещу всех страданий моих, зная, что Ты не объявишь меня невинным.
27–28. Желание жизни можно поддержать искусственным образом, путем создания жизнерадостного настроения, путем подбадривания самого себя (ст. 27). Но и это невозможно ввиду факта страданий. Они - показатели божественного неотвратимого гнева ( ст. 17–18 ), показатели того, что Бог считает Иова грешником и не освободит его от наказания.
29. Если же я виновен, то для чего напрасно томлюсь?
30. Xотя бы я омылся и снежною водою и совершенно очистил руки мои,
31. то и тогда Ты погрузишь меня в грязь, и возгнушаются мною одежды мои.
29–31. Не желательна и жизнь в роли виновного. Она - «томление» (ст. 29), мучительное ожидание наказания. Последнее неизбежно ввиду невозможности виновному оправдаться пред Богом. Даже при наивысшей чистоте, подобной той, которая достигается омовением снежною водою (Пс L: 9; Ис I: 18) и мылом ( «совершенно очистил руки мои» , точнее «омыл руки с мылом»; ср. Иер II: 22), Бог признает его настолько нечистым, что к нему почувствуют отвращение одежды.
32. Ибо Он не человек, как я, чтоб я мог отвечать Ему и идти вместе с Ним на суд!
33. Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас
32–33. Подобный, не подлежащий возражению со стороны Иова приговор - результат того, что он и Господь - две неравные судящиеся стороны. Бог - премудрое и неограниченное по силе существо; он - слабый, ничтожный смертный, не имеющий возможности что-либо ответить ни на одно из тысячи божественных слов ( ст. 3 ), тем более освободиться от подчинения воле Господа ( ст. 4 ). Конец такому соотношению мог бы положить посредник, третье незаинтересованное лицо, представитель правды, имеющий власть ограничить неправосудие Божие. Но его нет; нет и возможности выйти из роли виновного; нежелательно и продолжение жизни.
