Роби Фрейзер был высоким худощавым господином лет сорока с густыми каштановыми волосами и голубыми глазами. С возрастом его внешний лоск постепенно приобрел свойство утонченной мудрости, весьма удачно сочетающейся с беззаботностью. Он был любим и обожаем как мужчинами, так и женщинами и необыкновенно радовался, когда его предпочтения вызывали приступы ревности со стороны и тех и других.
Никто в точности не знал, чем он занимался и каким образом сколотил себе огромное состояние, но благородный блеск его богатства в сочетании с безупречным английским воспитанием обеспечивал ему неустранимый налет респектабельности и надежности. Кроме того, он производил на окружающих впечатление целостной личности, гармонично сочетающей в себе разнообразные способности и дарования.
Стормонт долго смотрел на этот великолепный дом, словно пытаясь понять истинную сущность его поразительного очарования. Разумеется, он знал, что Фрейзер был испорченным и развращенным человеком, но отнюдь не потому только, что обладал огромными богатствами, а скорее всего в силу своей глубоко прогнившей натуры. Эта гниль покрыла его душу так плотно, как покрывает плесень кору деревьев в сырых джунглях, но для большинства непосвященных она оставалась совершенно невидимой. Правда, Стормонт не относился к их числу. Он прекрасно видел эту гниль и даже чувствовал ее запах, как, впрочем, и Ева Каннингэм, в чем он уже убедился несколько лет назад. И вот сейчас ему предстояло сорвать маску с этого человека и обнажить его прогнившую сущность.
Бросив последний взгляд на величественное сооружение, Стормонт резко повернулся и пошел прочь, не обращая внимания на изнуряющую жару.
Ему понадобилось пятнадцать минут довольно быстрой ходьбы, чтобы вернуться в центр города, где он договорился встретиться с университетским приятелем Дугласом Бэрнсом, который был для него эпизодическим, но тем не менее весьма ценным источником информации. Тот занимался торговлей алмазами и был ответственным за деятельность своей компании в странах Азии.
Бэрнс ждал его в баре Клуба иностранных корреспондентов, что на Лоуэр-Альберт-роуд. Стормонт нырнул из палящего зноя в невыразимо приятную кондиционированную прохладу бара и сразу же отыскал глазами своего приятеля у стойки. Друзья обменялись крепкими рукопожатиями, устроились за небольшим столиком, заказали прохладительные напитки и принялись обсуждать недавний перелет Стормонта из Лондона в Гонконг, его здоровье и, естественно, погоду. Беседа была совершенно непринужденной и протекала так спокойно, словно они говорили о женщинах или о крикете.
