— Не знаю почему, но этот пес меня все время пугает. Вреда от него никакого нет – просто старая овчарка, лающая на луну.
— Он спит весь день, — презрительно пробормотала Морра. — Овцы над ним потешаются.
Шмендрик спросил:
— Кстати, а вы знаете, почему собаки так делают?
Мать с дочерью уставились на него.
— Дело в том, что когда-то луна была частью Земли, – той самой частью, откуда родом все собаки. Но луна хотела свободы, и вот она боролась и боролась, пока однажды ночью не оторвалась от Земли и не уплыла прямо в небо, туда, где она сейчас и находится. Только у собак остались там семьи, их матери и отцы, их дети, их дома и все их закопанные кости, и книги...
Морра хихикнула:
— Только не книги. Собаки не читают книг...
— Конечно не читают; это оттого, что все их книги теперь высоко-высоко в небе. И каждую ночь, когда луна выходит, все собаки на свете видят ее, вспоминают о своих семьях, и оплакивают их. Именно поэтому их лай всегда кажется таким ужасно грустным.
Сейри заново наполнила его чашку из запотевшего кувшина с колодезной водой и сказала:
— По-моему, я никогда раньше не слышала этой истории.
— Там, откуда я родом, она известна очень широко. — Лицо волшебника было совершенно серьезно.
— А это... где именно?
Но он с таким наслаждением смаковал ледяную воду, что как будто не услышал вопроса. Сейри сказала:
— Дочь. Ты же вот-вот заснешь прямо в тарелке. Иди в постель.
Морра не стала протестовать. Кое-как поднимаясь из-за стола, она спросила:
— Можно я возьму с собой мой цветок? Только на сегодняшнюю ночь.
— А я-то думала, это мой цветок, — подразнила ее мама. — Ну ладно, я одолжу его тебе на ночь. — Она встала, быстро, но крепко обняла дочку и мягко подтолкнула ее в сторону лестницы. — Но ты должна понимать, что через день или два он умрет, и расстраиваться из-за этого не стоит. Цветы всегда умирают.
С трудом преодолевая путь на чердак, который она делила с братом, Морра услышала, как Шмендрик ответил:
— Возможно с этим будет иначе.
Она оглянулась через плечо и увидела, как молча удивилась Сейри. Волшебник сказал:
— Как-никак, вырос он не из земли, а из волос девочки – то есть, из ее головы. Цветы, растущие у нас в головах... они живут долго.
Мама Морры ничего не ответила; и молчала до тех пор, пока ее дочка не надела свою ночную рубашку и не забралась под одеяло с синими и зелеными птицами, сотканное Сейри специально для нее. Девочка лежала в кровати, прижимая к щеке хрупкий стебель своего цветка. Через некоторое время в отдалении раздался отчетливо слышный тихий, ровный голос Сейри:
