– Розовенькие, – смеется он.
– Следи за дорогой, – говорю я.
– Иди на хер, – говорит он.
– Угощайся, – говорит он.
– У нас в багажнике труп, – говорю я.
– А ты предлагаешь мне покурить травы? – иронизирую я.
– Да, – совершенно серьезно отвечает он.
– У нас в багажнике труп, и я предлагаю тебе хорошей травы, – говорит он.
– Да ты сдвинулся, так тебя, – говорю я, но протягиваю руку.
– Э, нет, – говорит он и затягивается еще раз.
– А вот теперь бери, мой мальчик, – говорит он.
– И, конечно, – говорю я, – курить тебя научили на войне, мой ветеран?
– Разумеется, – кивает он.
– Не говори ничего Жене, – просит он.
– Какого дьявола мне ей говорить? – удивляюсь я.
– Какого дьявола ей до какого-то легавого? – поражаюсь я.
– Да плевать ей на тебя, – говорю я.
– И держись от нее подальше, понял, ты?! – с яростью тычу окурком в пепельницу я.
– Я просто попросил, – грустно говорит он.
– Хорошо, – холодно отвечаю я.
– Я ничего не скажу Жене о травке, которую ты курил, – говорю я.
– Просто скажу, что мы отвезли одного жмурика в печь, но о траве ни слова, – смеюсь я.
Он хохочет, и мы оттаиваем.
– Почему мы стоим? – спрашиваю я.
– Мы стоим целую вечность, – спохватываюсь я.
– Чувствуешь запах дьявола? – спрашивает он.
– Ты обкурен до чертиков, – внезапно озаряет меня.
– Ну, да, – мямлит он.
– Мать твою, ты курил до того, как припереться в церковь? – спрашиваю я.
– Не отвечай! – прошу я.
– Потому что ты курил! – рычу я.
– Мать твою! – запрокидываю я его голову и смотрю в зрачки.
Белков у него нет. Это можно назвать разве что «красками». Я ругаюсь и открываю дверцу.
– Меняемся, – запоздало предлагает он.
– У меня нет прав, – сажусь я на его место. – Но лучше так, чем с тобой за рулем.
– Иди ты, – хихикает он.
– Береги Женю, – просит он.
– Это достойная женщина, – говорит он.
– Излишне достойная для такого извращенца, как ты, – хихикает он.
– Пардон, – глупо прижимает палец к губам он и прикрывает глаза, борясь со смехом.
Я, матерясь, вспоминаю, где там газ, где тормоз, и с четвертой попытки завожу машину. Если нас тормознет любой дорожный полицейский, нам конец. Ни один судья этого мира не отпустит двух накурившихся марихуаны придурков, которые едут без прав на машине, в багажнике которой валяется труп священника. Я вспоминаю, что мы даже стул от него не отвязали, и стону сквозь зубы. Внезапно до меня доходит. В городе пусто. Абсолютно. Такой пустой город я только в фильме видел, «Адвокат дьявола» называется. Людей, мать их, нет! Ветер кружит по пустым улицам.
